Поезд замедлял ход, за стеклом уже виднелась платформа. Внезапно Алирия уткнулась лицом в грудь Райэдара, заплакала, а потом подняв к нему мокрое лицо, прокричала:
— Никаких «если что»! Слышишь, никаких «если что»!
— Хорошо! Я обещаю, что приду ещё до темноты. Да, чуть не забыл, у тебя же совсем нет денег, чтобы купить ваши женские журналы. А то заскучаешь!.. — он отдал ей свой бумажник, пухлый, набитый поддельными документами, которые не отличишь от настоящих, ассигнациями, государственными облигациями, в которые беглец перевёл почти все деньги продажного полицейского следователя.
Дрожащей рукой она приняла маленькую кожаную папочку. Вышла из вагона.
Они стояли по разные стороны провала между поверхностью платформы и покрытием вагона, и до последнего держались за руки. В сужающуюся щель девушка внезапно закинула бумажник, и прокричала, через стекло:
— Он мне не нужен! Мне ты нужен! Вернись!
Райэдар прислонился к стеклу, и прошептал:
— Обещаю!..
Она не слышала его, всё перекрыл шум заработавших электродвигателей, но поняла по движениям губ, что он сказал.
Райэдар с печальной улыбкой смотрел в окно, до тех пор, пока было видно её, потом подобрал бумажник, выломав чью-то руку, уже тянувшуюся к толстому искусителю, спрятал поглубже. Пошёл обратно к скамье, на которой остались меч и сумка с оружием, не доходя метров пяти, отвернулся, и крепко зажмурил глаза. Граната, которую он оставил так, чтобы взорвалась при открытии сумки, если делать это неумело, — один конец шнурка к чеке, другой к застёжке, — вспыхнула на секунду с яркостью в несколько раз большей, чем солнце, перед самым лицом воришки. Тот повалился на пол, забился в судорогах, наверно, пытался вскочить, опереться о что-то, но лишь попадал руками в кровавые обрубки, лежащие под сиденьем, да всё больше пачкался в крови. Потом затих, — мощнейший световой импульс не только выжег зрительные нервы, но и вывел на время из строя нейроны.
Райэдар присел на скамью, затолкал вора ногами под другую скамью, — пусть полежит пока, целее будет. Стал наблюдать за доносчиком, — тот волновался, потом вскочил, и доставая одной рукой сигареты, а другой, — незаметно, как он думал, — телефон, направился в тамбур.
Райэдар сдвинул брови к точке над переносицей, — если он сообщит в полицию, что Алирия сошла на Лойской станции, могут быть нехорошие последствия. Беглец понимал, что её даже могут взять в заложники, чтобы вынудить его самому сесть на электрическое кресло, и самому, опять же, поднять рубильник. Ещё один донос нельзя допустить.
Беглец поднялся и пошёл за доносчиком, не забыв взять меч. Доносчик, услышав позади звук шагов, обернулся, затем бросился во всю прыть. Райэдар настиг его в два прыжка, разрубил до пояса. Потом раздавил выпавший телефон, и обвёл взглядом вагон, ища решивших донести, чтобы обладать наградой. Таких не было. Одни делали вид, что не замечают происходящего, другие и правда ничего не видели, — те, кто сидел лицом к вспышке, — но сидели молча, не паникуя, ждали, когда восстановится зрение.
Райэдар вернулся к вещам, расстегнул сумку, уже не скрываясь, стал развешивать по пришитым под плащ петлям автоматы, а магазины засовывать в карманы. Меч повесил под плащ, но уже без ножен, — чтобы не тратить драгоценные секунды, когда придётся выхватывать, — металлический чехол пришлось оставить на скамье. Гранаты и взрывчатку он разложил по внутренним карманам. Опустевшую сумку кинул в мусорный ящик, в углу вагона.
Стал у дверей, и стал ждать конечную остановку. Она будет следующей.
Он должен был поехать до конца, должен, — потому что нужно сделать так, чтобы дальнейшие гонения на него и Алирию были прекращены. Надо так напугать их, чтобы они боялись, что его случайно узнают и донесут, чтобы боялись, что поймают его.
Поезд тормозил; позади Райэдара уже выстроились пассажиры, ожидая когда двери откроются.
Платформа была пуста, и полицейских видно не было — на то она и засада, чтоб видно не было. Прогуливались привычные для глаза ожидающие своих поездов, другие сидели на чемоданах, охраняя, чтобы не украли, между ними сновали торговцы с лотками. Среди них не было видно переодетых в штатское агентов, — Райэдар определил сразу, пробежавшись по толпе намётанным взором.
Поезд остановился, и двери открылись. Люди выходили из вагонов, в это время пассажиров было не так много, как в утренние часы, но прилично, поболее тысячи. И все шли к выходным турникетам, шли густой толпой по узкой платформе, спешили поскорее вырваться на волю из вокзального концлагеря.