"Труп" несколько секунд лежал неподвижно, наблюдая за девушкой, отчего она невольно попятилась. И вдруг убитый начал медленно подниматься в своем "гробу".
Ронни почувствовала: еще чуть-чуть, и она сойдет с ума.
Этого не может быть на самом деле! Ты спишь! Или тебе кажется!!!
Скорее всего в ней сработал инстинкт репортера. Девушка сама не успела сообразить, как ее руки подтянули фотоаппарат к лицу, а палец нажал "спуск".
Белый блик отразился в серых, безразличных, НО СОВЕРШЕННО ЖИВЫХ глазах "мертвеца". И тогда девушка побежала. В то же мгновение весь аэродром залил яркий свет, а ночь разорвал визг сирен.
– Что случилось? – Перри резко обернулся к мониторам. Веки его опустились, лицо сморщилось, став похожим на морду оскалившегося бульдога. Вудворт, торопливо нажимая какие-то кнопки на пульте управления, ответил:
– Полковник, кто-то чужой проник на аэродром.
Перри увидел, как на экране монитора возникла женская фигура.
– Это еще что за сучка, мать ее! – злобно процедил он.
Картинка застыла, а затем быстро пошла в обратном порядке. Девушка спиной вбежала в кадр, поворачиваясь на ходу. 74-й улегся в саркофаг, и тогда она поднесла что-то к лицу. Кадр остановился.
– Вот оно что, – прошипел полковник. – Значит, она фотографирует… Интересно, что эта дрянь еще натворила?
Он на секунду замер, глядя на экран, а потом быстро спросил:
– Кто из унисолов достаточно охладился?
– Но, полковник… – попытался возразить Вудворт.
– Я спрашиваю, кто охладился достаточно, чтобы догнать эту стерву? – Перри тяжело, не мигая, смотрел на начальника лаборатории.
– 56-й, 13-й и… – Вудворт на мгновение замялся, но все-таки закончил, – и 44-й.
– Отлично, – жестко ухмыльнулся полковник. – Пусть догонят эту сучку. – Полковник, я понимаю ваше волнение, но может быть, лучше послать кого-нибудь из охраны?
– Вудворт, я сказал, пусть унисолы догонят эту женщину!
Он успел задремать в машине и совершенно не понимал, сколько прошло времени, когда его разбудило резкое завывание сирен и хлестнувший по глазам свет прожектора.
Хью встрепенулся, отгоняя остатки сна и посмотрел вперед, через лобовое стекло, на внезапно оживший, превратившийся в разворошенный муравейник, аэродром. По полосе бежали охранники, стягиваясь к сверкающей громаде "Локхида".
Границы "электрического дня" расширились, и темно-синий "додж" стоял в лучах прожекторов. Одинокий и беззащитный. Прошло не меньше десяти секунд, прежде чем глаза оператора привыкли к режущему свету, и он разобрал черный силуэт Ронни, бегущей к автомобилю. Ровно через секунду Хью услышал ее голос, орущий на какой-то невероятно высокой ноте:
– Заводи машину!!! Хью, ЗАВОДИ МАШИНУ!!!
– Вот дерьмо!!! – прохрипел он, переползая на водительское сиденье и поворачивая ключ в замке зажигания. – Господи, я так и знал!!!
Мотор "доджа" взревел, словно разъяренный зверь, готовый сражаться насмерть за свою жизнь.
Когда Ронни оставалось пробежать не более тридцати метров, из-за махины трайлера вынырнул "шевроле" – фургон. Хью не смог разобрать цвет автомобиля, но у него создалось впечатление, что он черный. Зловеще-черный.
Оператору стоило больших усилий не вжать педаль газа в пол и не пуститься наутек.
"Шевроле" сразу развил фантастическую скорость. Если бы не песок, преследователи настигли бы женщину в мгновение ока, но ей повезло. Она успела первой.
Хью развернул "додж" и открыл дверцу. Ронни ворвалась в салон и прыгнула на сиденье.
– Меня заметили!
– Я уже догадался, – буркнул он, трогая машину. – Что там у тебя?
– Такое!!! Сенсация!!! Давай сматываться отсюда!
Все было бы хорошо, если бы не одна крохотная деталь: Хью уже тринадцать лет не практиковался в гонках по пересеченной местности. Он уже успел забыть, насколько коварен песок, когда выжимаешь из машины все, до капли.
Руль ходил ходуном, колеса то и дело выворачивало, и "додж." кидало из стороны в сторону.
За рулем "шевроле" сидел очень опытный водитель. И хотя скорость у преследователей была ниже, чем у их жертв, разрыв быстро сокращался. Хью надеялся только на то, что им удастся достигнуть темноты раньше, чем "шевроле" догонит их.
Он каждую секунду посматривал в зеркальце заднего обзора и поэтому пропустил то мгновение, когда перед "доджем" выросла деревянная будка. Хью успел услышать крик Ронни…
– ОСТОРОЖНО! – а в следующую секунду что-то хрустнуло, и машина вдруг рванулась вверх, к черному, усеянному звездами небу, крутясь и переворачиваясь в воздухе.
Гроооооумм!!! – что-то ударило о днище, а секундой позже мимо боковых окон хлынул дождь из обломков досок, стекла и щепок. Только падал он почему-то снизу вверх, а еще секунду спустя "додж" потряс страшный удар. Боковые стойки прогнулись, и лобовое стекло, хрустнув, взорвалось тысячей мелких осколков.
Хью уже плохо представлял, в каком положении он находится, где небо, а где земля. Ему казалось, что даже если он высунется из разбитого окна, все равно не сможет ничего разобрать, потому что весь мир перемешался в черно-белом коктейле. В голове стоял звон, словно кто-то отвесил ему хорошую затрещину.
Хью попробовал приподняться на локтях, но не смог, так как спина упиралась во что-то жесткое. Под руками хрустели осколки, впиваясь в пальцы, раздирая их до крови, но оператор не замечал этого. Он чуть изогнулся и вывернул шею, стараясь заглянуть через плечо и увидеть, что же находится за спиной. К его немалому удивлению, это оказалось кресло. Да, парень, морщась от боли и звона в ушах, подумал он, ты здорово шарахнулся головой, раз сразу не понял, что лежишь на крыше.
Рядом, в темноте, послышался шорох, и голос Ронни спросил:
– Ну, и как ты думаешь, мы оторвались от них с помощью этого маневра?
“Она еще острит", – подумал он, тупо соображая, в какую же сторону ему нужно ползти, чтобы выбраться наружу.
В эту секунду где-то совсем рядом послышался шелест песка, и перед самым лицом Ронни выросли две ноги, обутые в высокие ботинки военного образца. Серебристый комбинезон выползал из них и исчезал где-то наверху, в районе неба. Для того чтобы рассмотреть их обладателя, девушке пришлось повернуть голову так, что захрустели шейные позвонки.
Это был унисол. Совсем молодой – кстати, довольно симпатичный – парень среднего роста. Мускулистый, словно сошедший с обложки комикса. В поднятой руке он сжимал короткий автомат "хеклер-кох", держа его чуть расслабленно, как это делают профессионалы. На левой стороне лица была закреплена видеокамера, полностью закрывающая глаз, зато второй смотрел прямо на нее. Ронни не понравился взгляд. Точно такой же был у "живого покойника", садящегося в ледяном "гробу". Однако девушка предпочла не отмалчиваться, а начать разговор, полагая, – исходя из слышанных когда-то рассказов – что в говорящих стреляют все-таки гораздо реже, чем в тех, кто молчит.
– О-о… – протянула она, не зная, с чего начать. – Хорошенький вечерок выдался… Как поживаете?
Унисол не пошевелился. Только зрачок его дрогнул и стал как будто шире.
“Когда нет никаких эмоций, – подумала Ронни, – это тоже неплохо".
– Я – Вероника Робертс, телекомпания "Си-ЭнЭй", – она повернулась чуть на бок и, порывшись в кармане, протянула парню затянутую в пластик карточку. – Вот мое удостоверение.
Унисол опустил голову. Что-то тихо зажужжало в камере, и Ронни увидела, как сузился глазок объектива.
“Ага, значит, нас видит кто-то еще? Ну, привет, ребята!" – подумала она.
– Вы не поможете мне выбраться из этой колымаги? – по возможности милее улыбнулась Ронни.
Улыбка вышла фальшивой, больше напоминающей гримасу человека, которого хватил апоплексический удар. Не переставая скалиться, девушка протянула солдату руку.
Несколько мгновений унисол стоял неподвижно, но Ронни увидела, как по его лицу пробежала волна, словно он ОБДУМЫВАЛ что-то, а в свободном глазу появилось странное выражение, отдаленно напоминающее удивление.
Не говоря ни слова, солдат наклонился, взял девушку за руку и одним сильным рывком вытащил из искореженной машины. Пальцы унисола впились в локоть, подталкивая ее вперед, туда, где уже стоял на коленках Хью, испуганно поглядывавший на замершего перед ним здоровяка и возвышающегося чуть поодаль еще одного серебристого автоматчика.