Вудворт пробежал глазами по мониторам и удовлетворенно произнес: - Так. Отлично. Все задолжники целы. Раненых нет, жертв нет. Прекрасно. Все в порядке. Он развернул кресло и улыбнулся полковнику Перри. Тот довольно кивнул, бросив быстрый взгляд на стоящих рядом полицейских и фэбээровца. На их лицах было написано такое изумление, что полковник чуть не расхохотался. Его забавляла растерянность этих чинуш. Конечно, им и во сне не могло присниться подобное. Его ребята, его унисолы еще утрут носы всем этим парням из полиции и специальных войск. Они все могут. Все, что бы им ни приказали. Что бы ОН им ни приказал. Полковник услышал, как Гарп повторяет в микрофон: - Джи-эр'44, Джи-эр'13, доложите, что у вас? В палатке повисла тяжелая пауза. Перри обернулся к мониторам и недоуменно посмотрел на Вудворта. Тот пожал плечами. - Джи-эр'44, ответьте мне. - Проблемы? Вудворт шагнул к Гарпу. Тон, которым был задан вопрос, подчеркивал: "Ничего не произошло. Для волнения нет причин, джентльмены. Пустяк. Заминка. Мелочь" - 44-й не отвечает, - негр передвинул ручки настройки на обширном пульте управления. - Попробуй другую частоту, - спокойно посоветовал ему Вудворт. - Хорошо, - Гарп пощелкал переключателями и, наклонившись к микрофону, четко произнес: - Джиэр'44, ответьте мне. Джи-эр'44, что произошло?
Он замер посреди комнаты, механически поворачивая голову, равнодушно оглядывая заложников. В этом не было заинтересованности, просто согласно инструкции 44-й должен был убедиться, что все заложники живы. Люди испуганно жались к стенам. Равнодушно-безразличные глаза унисолов пугали их едва ли не больше, чем сами террористы. Камера автоматически фокусировалась на лицах заложников, когда взгляд 44-го переползал с одного человека на другого. Внезапно унисол остановился. Камера выхватила из толпы парня и девушку. По виду это были типичные вьетнамцы-эмигранты. Девушка испуганно жалась к юноше, а тот, обняв ее одной рукой, шептал что-то успокаивающее. Яркая вспышка пронзила мозг унисола. Видение пришло откуда-то извне и было похоже на четкую картинку, возникающую на экране телевизора. Следом за ней пришли ОЩУЩЕНИЯ.
ЭТО БЫЛ ДОЖДЬ. Холодные капли барабанили по кевларовой поверхности каски и, скатываясь с нее, падали на пятнистый промокший "джангл-фетигз". Где-то рядом вспыхивали желто-оранжевые пятна взрывов. Черный, полный опасностей, лес сомкнулся над его головой жесткими, шуршащими под струями дождя, веерами пальмовых листьев. Огромные папоротники выступали из джунглей, стараясь схватить его за ноги, задержать, повалить. Лианы шевелились, спускаясь по стволам диковинными страшными змеями. "МЫ УБЬЕМ ТЕБЯ!" - Грохотали разрывы за спиной. "ТЫ УМРЕШЬ ЗДЕСЬ!" - Шептали пальмы. "ТЕБЕ НИКОГДА НЕ УБРАТЬСЯ ОТСЮДА!" - Скрипели под порывами ветра стволы деревьев. И вдруг он понял: это правда. Он останется здесь. Навсегда. Уверенность была настолько сильной, что ему стало страшно. Где-то впереди раздавались звуки музыки, льющиеся из динамика старого раздолбанного портативного приемника. Вьетнамская мелодия вплеталась в треск выстрелов и грохот разрывов. И ему почему-то она показалась нереальной, неуместной в этой кровавой передряге. Жирная густая жижа чавкала под каучуковыми подошвами "джамп-бутсов". Ладони холодило стальное цевье Ар-15. Капельки воды срывались с блестящего в свете пламени обнаженного штыка и падали в темно-коричневую грязь. Он продолжал идти вперед по широкой прогалине, стараясь держаться в тени деревьев. Ему было известно что-то, наполняющее его душу ощущением опасности. Не той, которая скрывается в джунглях, пряча лицо под широкими полями соломенных шляп, а другой... четкой, знакомой, и от этого особенно страшной. Он не мог вспомнить, ЗАЧЕМ ему нужно идти вперед и КАКАЯ ИМЕННО опасность поджидает его там. Это были другие воспоминания. Они могут прийти позже, а могут и не прийти вовсе. Но сейчас - он знал это - ему нужно идти. Вперед. Навстречу этой опасности и страху. Мгновением позже он остановился, наткнувшись на привалившееся к пальме мертвое тело. Каска сползла на лицо, мешая опознать солдата. Белые пальцы продолжают мертвой хваткой сжимать автомат. Он осторожно подцепил каску штыком и одним движением отшвырнул ее в сторону. Прямо на него смотрели серые, подернутые мутной поволокой, глаза джи-эр'56. Под левым глазом чернела пулевая дыра. А левое ухо было аккуратно отрезано чем-то острым. Из раны все еще ползли тоненькие струйки крови. Они успевали добраться до шеи, прежде чем дождь смывал их за расстегнутый воротник пятнистой куртки. Он огляделся. Прогалина была пуста. На несколько секунд в джунглях воцарилась полная тишина. Не было даже криков животных, к которым он успел привыкнуть за год. Его ноздри жадно втягивали воздух. Пороховую гарь и сладковатый аромат крови. К этим запахам он привык тоже. Приемник продолжал бормотать что-то на мурлыкающем, непонятном для него языке. Он перехватил Ар-15 поудобнее и снова двинулся по прогалине. Вперед. Внезапно лес расступился, открывая его взгляду широкую поляну, в самом центре которой весело плясал костер. Это было странно. Огонь под проливным дождем. Справа от костра сидел человек. Руки его методично двигались, словно он выполнял какую-то очень важную работу. Стриженый затылок шевелился. Голова человека то чуть нагибалась вниз, и тогда на шее выступали жилы, то снова выпрямлялась. Слева, стоя на коленях, съежились двое. Парень и девушка. Рот вьетнамки был искривлен рыданиями, а парень лепетал что-то на своем языке. Еще дальше, за их спинами, виднелось то, что совсем недавно было деревней. Сейчас хижины полыхали ярким белым огнем. Они заходили в эту деревеньку три часа назад. Там не было вьетконговцев. Только два десятка мирных жителей, которые теперь все были мертвы. Он знал это. Спина сидящего дрогнула, и человек обернулся. На его губах блуждала тусклая улыбка. В глазах плясали дьявольские огоньки. Пальцы человека сжимали... гирлянду из ОТРЕЗАННЫХ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ УШЕЙ.