Вдруг я увидел мужчину с аккуратно подстриженной черной бородой, уложенными назад гелем волосами и вульгарно торчащими из-под пиджака рукавами белой рубашки.
Эта нахальная морда здесь для меня наиболее родная.
Я сделал два шага в его направлении.
– Алик.
Он обернулся.
– Эдик? – искренняя улыбка. – Привет. И ты тут?
Мы радостно обнялись.
– Привет. Я здесь в первый раз.
– Рад тебя видеть, – он несколько раз похлопал меня по плечу. – Ты-то сюда как попал? Я бы сам тебя позвал, просто не думал, что тебе будет это интересно. Хотя, знаешь, я и сам еще недавно был далек от всего этого, – немного задумчиво пробормотал Алик. – Но вот, видишь, вышел на новый уровень.
– Честно сказать, я тут случайно.
– Это отлично, что ты пришел. Тебя это вдохновит.
– Слушай, – я понизил голос, – ну хоть ты мне скажи, куда я попал?
– Я тебя понимаю, – тоже перешел на тихий тон Алик.
Он потянул меня за плечо и отвел на несколько шагов в сторону от скопления гостей.
Неужто мне сейчас наконец раскроют какой-то секрет.
– Я тоже не сразу… Видишь мои пальцы, – он поднял ладони. – Раньше, если помнишь, здесь всегда были три перстня. Стоимостью в дом каждый.
Конечно, помню. Терпеть не могу огромные вычурные печатки, носимые словно символ чуть ли не королевской власти. Да и вообще, я люблю золото только в слитках. Ну и еще, пожалуй, в монетах. Но на Алике, и только на Алике толстые перстни смотрелись органично. Придавали его стилю не столько солидности и знак состоятельности, сколько черты молодого восточного падишаха, живущего уже 400 лет и не стареющего. Возможно, всё дело в его острой бородке, остром носе, остром взгляде и тупом образе жизни.
– А теперь мои пальцы свободны, – задиристо прохрипел Алик. – Они прекрасны и без золота.
Я пропустил бы мимо ушей тему о свободе конечностей и кучу других слов из явно обновленного лексикона своего друга, но было невыносимо слышать о прекрасности собственных пальцев из уст человека, с которым сотни раз бывал в саунах с крепким алкоголем и мягкими женщинами и видел, что он чрезвычайно далек от красоты. Причем любой. Он издевался над ними в самых извращенных формах и сопровождал это почти всегда диким демоническим хохотом. Нет, это было не веселье, это истерия. Такое удовольствие я понять не в состоянии. Однако именно Алик был в моем окружении первопроходцем и неустанным искателем новых сексуальных удовольствий. Это он не так давно открыл для меня «Романтиз». За что ему нижайший поклон – два-три раза в неделю.
– А теперь ты отдал свои болты в здешний фонд? – усмехнулся я.
Алик всё еще держал на мне сосредоточенный взгляд округленных глаз, не сходивший на протяжении всего его рассказа о красоте. Но теперь они стали щуриться, и он опустил руки.
– Ты думаешь, это секта какая-то? Свидетели коровы какие-нибудь, что ли? Думаешь, здесь разводят лохов, которые отдают в новую семью все свои бабки, дома переписывают? Ты только что назвал меня лохом.
Ну вот, друга обидел.
– Слушай, я не хотел, – попытался я сгладить. – Просто мне сказали, что этот отель теперь не твой. А тут всё так странно. Я чуть запутался.
– Я не в обиде, – буркнул Алик с геройским видом. – Я продал гостиницу Венгрову за нормальные деньги, она была не особо прибыльна, ремонт нужно было делать, полы скрипучие. Так мы и познакомились.
– Кто он? И откуда у него нормальные деньги? Со студентов в универе настриг на сессиях, что ли?
– До продажи я интересовался им. Он серьез…
– Ты обо мне не забыл? – появилась Полина.
– Прости, пожалуйста, – оживился я. – Это мой друг Алик. Это Полина.
– Мы знакомы, – сказала она. – Правда, я не знала, что друзья зовут вас Аликом.
– Рад вас снова видеть, – улыбнулся ей мой приятель и шепнул мне: – Теперь ясно, какая случайность тебя сюда привела. Давай. Еще пересечемся.
Он кивнул Полине в знак маленького прощания и двинулся к соседнему кругу гостей. Понаводил тут уже полезных знакомств, видать.
Полина вставила мне в руку бокал с виски и льдом. У нее в руке блестел бокал белого вина.
Мы отошли к стене.
– Так что же здесь будет происходить? – настойчиво поинтересовался я. – Ты меня хоть как-то подготовишь?
Полина сделала серьезное лицо. Приблизилась ко мне. Украдкой направила палец на широкий дверной проем, занавешенный двумя портьерами, и проговорила тихо, словно мы два шпиона на опасном задании:
– Смотри туда. Видишь?
Я настороженно уставился на указанные ею шторы и промычал: