Лем Клемор Сантаррий, один из двух обожаемых сыновей лорда Сантаррия. Талантливый некогда мальчик, продвинувшийся по стезе ментальной магии на редкость далеко, как для оборотня. В свое время именно о нем подумывали при имперском дворе, когда речь заходила о достойном преемнике магистра.
До поры, до времени.
- Просить тебя оставить истории эту былую в прошлом, как я понимаю, не имеет смысла?
Оборотень, перестав ухмыляться, посмотрел зачем-то на входные двери.
- Расскажите мне о ней - твердо попросил, и уселся тотчас же за стол. Магистр утомленно вздохнул.
- Ну а что рассказать? Не магичка. Милая девочка, но учиться лишь тому, что ей кажется интересным. За что неоднократно была наказана, в преимуществе своем теми преподавателями, чьи предметы интересными Ива не считает. Заранее тебе скажу, и попрошу вести себя подобает твоей должности, магистром Катием была почти утоплена - маг выставил перед собой растопыренные ладони, углядев нечто угрожающее в облике своего собеседника - сейчас, как видишь, жива-здорова. Меня лично порой ставит в тупик то, что Ива все больше тихая, порой даже чрезмерно робкая, до раздражения. И вдруг может явить себя со стороны столь...неожиданной, что не знаешь, что и подумать.
- Например? - оборотень, продолжая хмуриться, подпер подбородок кулаком.
- Ну, скажем... - менталист потер бровь мизинцем, и ухмыльнулся - как сопроводитель-сыскарь, она допущена к реагентам в лаборатории веществ. Понятия не имею, как она это делает, и за руку поймать никому ее не удается, но, гм... ты же знаком уже с магистром Витторио, с кафедры фаворитов?
Ректор только кивнул, сморившись чуть брезгливо.
Магистр Витторио был почти почтенным преподавателем этнических этикетов при кафедре фаворитов, и совершенно горячим породистым жеребцом - в собственных лихих фантазиях. Глаза его горели неутихающим огнем, стоило ему только ступить под сень прибежища юных соблазнителей и соблазнительниц Университета. Но, увы, к огромному сожалению магистра, приставать к адептам не позволял ни статут Университета, ни почтенный возраст самого образованного сластолюбца. Что не мешало ему изводить втихую воспитанников своими томными вздохами, намеками и, порой, даже попытками урвать один-другой поцелуй в качестве аванса за благосклонно проставленный зачет.
Это, разумеется, было омерзительно. Однако же, вполне терпимо - терпимо для Трех Виселиц.
Само собой, магистр всегда помнил, по какой скользкой дорожке бредет - потому через край не перехватывал. А то, что позволял себе - то оправдывалось неординарностью заведения учебного.
- Так вот, она регулярно, уже в течении года, наливает магистру какой-то реагент собственного изготовления. И в результате, каждый понедельник, на ректорской летучке, магистр Витторио падает ниц, стучит несколько раз красочно лбом в пол, и стенает слово в слово следующее - маг откашлялся, вытаращил скорбно глаза, и пробасил гулко - 'И да простят меня светлые боги, ибо грешен я, и грехом вожделения чресла мои опалены непозволительно и преступно!'. Очень собрание оживляет, я тебе доложу.
Оценив на ходу перспективы грядущей оживленной летучки, оборотень беззвучно шевельнул губами и недоверчиво качнул головой, несколько давясь смехом.
- И ни разу не поймали? За год?
- Ни разу - усмехнулся маг - и я совру, если скажу, что пытались поймать плохо. Ни схватить за руку не удалось, ни собрать антидот.
- А с чего вдруг такая уверенность, что это именно она?
Менталист немного нахмурился наново.
- В прошлом году магистр Витторио позволил себе некие вольности в отношении ее подруги и соседки.
- Какого рода вольности? - холодно поднял брови новый господин ректор.
- Исключительно словесные. Высказывания на тему причины, по которой эта барышня попала в нашу скромную обитель - сухо пояснил маг - причем в форме крайне...неприятной.
- Отказала, очевидно?
- Отказала, да. И мэтр повел себя, как и положено всякой истинной... скотине. Барышня выбежала, вся в слезах, и это была пятница. Твоя милая прелестница, по слухам, обнаружила подругу в истерике, утешила, как могла, а в понедельник, прямо посреди горячего обсуждения семестрового плана, магистр Витторио залился неожиданно слезами, и выдал нам покаянную о чреслах своих обожженных.
- Опаленных. И это все? Иву сразу сочли виноватой?
- Нет, ее не сочли. Я просто ну...менталист, знаешь ли... и совершенно случайно, клянусь, случайно...
Оборотень мрачно улыбнулся.
- И не сдал?
- Упаси, Светлая - лорд маг мечтательно и простодушно улыбнулся - с чего бы? Ментальные колебания не есть прямое доказательство вины. И она прокололась только единожды, к слову сказать. А уважаемый мой коллега там пылко кается, что я не в силах ему мешать продолжать эти начинания высокие. Не все ж ему запросто адепток в коридорах щипать, пусть хоть сожалеет.
- А этот твой...талантливый и многообещающий любимчик?
- Роррей? - с вялым удивлением переспросил маг.
- Роррей - оборотень задумчиво кивнул, припоминая подробности одного громкого скандала, связанного с некими чинами, оставшимися нынче при одной всего лишь руке.
- А что Роррей?
- Мне показалось, что...
Маг закатил глаза.
- Ты прямо как наседка, Клемор. Умерь свой пыл, она адептка, и многое еще ожидает барышню в этих стенах. Вплоть до назначения, сам знаешь.
Отвечать на это справедливое замечание оборотень не счел необходимым. А магистр, говоря откровенно, ответа этого особенно и не ожидал.
- Ива!!
- Отстань, Анри.
- Вставай, Ива!
- Не встану.
- Я тебя водой сейчас окачу!
Я потерла мученически глаза, и кое-как, кажется, даже их разлепила.
- Анри - мавка в сумраке выглядела на редкость бледной, но решительной - Ты ополоумела? Который час?
- Почти четыре утра - речная дева коварно хмыкнула - А чего ты недовольная такая? Ты же вчера, ежели словам твоим верить, точно в такое время встала - и отправилась на прогулку раннюю, рассветы встречать!
Набраться духу для правдивого рассказа о том, как разлепила глаза в ректорской опочивальне, я так и не смогла. А злопамятная Анри моему невнятному мямленью о красоте просыпающейся природы ранним утром не поверила, судя по тому, что не поленилась в такую рань безбожную подняться.
- Ну так я не упомню, чтоб говорила, что нынче это станет традицией моей любимой - огрызнулась я вяло, потому что голова моя упорно липла к подушке и сны все пытались мне сниться.
- Чего ты там бубонишь? - прошипела мавка угрожающе - Ты послушай лучше, вон!..
Я открыла один глаз, чтоб пронаблюдать, про какие 'вон' речь ведется. Анри с дурацки-таинственным видом махала одновременно и головой, и рукой в сторону окна.
Кое-как поелозив головой по подушке, я обратила один глаз в окно послушно. Ну и отчасти потому, что она же все равно не отцепится.
Там была серая темень, уже не ночная, но и совершенно точно не утренняя.
- И чего я там не видела? - тяжело спросила я, собираясь мавке насыпать угроз сейчас же, но та сделала глаза блюдцами, и зашипела почище змеи.
Я запнулась словами, и умолкла на минутку, а за окном что-то очень нехорошо заскрипело. Затихло - и опять заскрипело.
Словно кто-то скреб когтями каменную кладку стены.
Мавка, неистово кривясь, начала мне без слов что-то там артикулировать, тыкая азартно пальцами в окно, словно я и без ее водевилей этих не поняла, что там точно кто-то есть. Махнув на Анри рукой, я сползла с постели. И аккуратно, самую только малость, выглянула в окно.
Картина, представшая моим сонным глазам, лишила эти самые глаза остатков сна тотчас, и я свесилась с подоконника уже в открытую, едва не вывалившись от изумления вниз.
На стене, аки живучая ящерица, висел...Роррей.
И если само по себе, учитывая опыт моего с Эльмаром общения, это было еще куда ни шло, не так уж и странно, то компания, в которой он тут висел, изумила меня до самых глубин души.
Рядом со мной ахнула потрясенно истомившаяся жаждой подробностей мавка. Распластавшись по стене, Роррей буравил меня глазами, цепляясь немыслимо за выступы каменной кладки. А в ногу ему намертво вцепился небольшой, но очень основательный и солидный на вид голем. Половина голема, примерно эдак по пояс, скрывалась в раскрытом окне, что располагалось прямехонько под нами. Если память мне не изменяет, там проживали шестикурсницы, натуральная мавка и две магички, одна из который, кажется, была какой-то родственницей орочьего племени в пятом колене.