- Тебе, Роррей, никогда не хотелось, со всей силой желания искреннего, родственников навестить ближайших? - тихонько пробормотала я, пытаясь не смотреть в его зеленые глаза очень уж приниженно и с явным ужасом.
Он посмотрел на меня несколько непонимающе.
- В смысле - к демонам пойти - пояснила я изумрудным очам, которые тут же сощурились зверски.
Роррей хищно пригнул голову, и встал вплотную к кушетке, нагрев даже воздух вокруг меня своей выдающейся стать демонской.
- Вот тронь меня пальцем - я к магистру даже при смерти поползу - забравировала я, хотя оба мы прекрасно знали - никуда не поползу, ибо жалобы даже сам магистр не то, чтоб очень жаловал. Не в духе обучающей программы нашей это было. И не нажалуешься за все время-то, нужно изыскивать пути выхода из сложных положений как-то по возможности самостоятельно.
- Ну вот дура ты - прошипел староста магов - я тебя вообще когда-то трогал?
Справедливости ради - ни разу. Никогда вообще и пальцем не трогал. Выкрасил мне волосы в зеленый цвет, после чего пришлось месяц ходить то в платках, то в шапках. Запер в воздушной капсуле вплоть до комендантского часа и закрытия дверей общежития на три засова и крючок, в результате чего мне выпала великолепная возможность либо ночевать на улице, либо изобрести способ влезть на четвертый этаж, ни имея ни специальных приспособлений, ни врожденных склонностей к лазанию или полетам. Я, разумеется, гордо и жалко поскребывала запертые двери, покуда не разразился вдруг приличный такой ливень. Который и растопил все же сердце нашей дежурной, мадам Гли, суровой гномихи, и ярой суфражистки. Уразумев, что неспроста я торчу на улице в столь поздний час, а со второго этажа мужского корпуса, из окна счастливо улыбается этим моим мыканиям радость и гордость магического отделения, мадам Гли отвесила мне упреждающий в будущем опоздания подзатыльник, и запустила милостиво в родные пенаты. Поглядев на Роррея задумчиво, от чего полудемон вмиг прекратил свои ухмылки.
Оставил в деканате нашем красочное объявление о приеме стеклотары любых форм и объемов, по неслыханной в своей щедрости цене. После чего в комнату мою три дня выстраивалась бренчащая и возмущенная моим потрясенным недоумение очередь, рвущаяся сдать мне непременно тут же пыльные бутылки и пробирки всевозможных калибров и степени мытости.
За три года, в общем, и в самом деле - не трогал. Но умудрялся выискивать такие возможности вредительствования, что впору был идти топиться. В своих собственных слезах.
Я насупилась мрачно, потому что вступать в дискуссию на столь болезненную тему было неохота и чревато в принципе.
- Ты меня в бане запер - ответить что-то пришлось, поскольку он ведь все равно не отвяжется просто так - а если б я угорела, ненормальный? Ума палаты, Роррей.
- Во-первых, я тебя при этом не касался - хамски ввернул Эльмар, нимало не смутясь - а во-вторых, на себя смотри. Все горячее, горящее, кипящее - послушно мне даже без знания принципов магии, на уровне инстинктивном и бессознательном. Уж этого не знать, третий курс заканчивая...
- Это ты так мне намекаешь о том, что не только запер меня в парилке, а еще и торчал под окнами? - возмущенно покраснела я - Температуру, значит, регулировал инстинктивно, заботился, чтоб я не померла там?!
И попыталась тут же судорожно припомнить, в подобающем ли виде я металась тогда по парной?
- Ой, а чего я там не видел? - огорошил меня староста и отличник магистра Флинмейрера, которому, однако же, хватило совести при этом немного покраснеть, и взгляда моего заизбегать.
От такого срама я чуть не упала поспешно с кушетки, в оскорбленном девичьем порыве врезать этому мужлану, куда попаду, за такие непотребные высказывания, а главное - за то, что в окна купальни заглядывать не стыдиться!
Роррей вцепился в меня, как оголодалый клещ по весне, и уложил обратно.
- Ты по парилке в полотенце бегала, и визжала, как оглашенная - улыбаясь до ушей, прошептал мерзавец, наклоняясь ко мне, однако, не ниже приличного - у нас когда водники практикум готовят, такое зрелище прям надоедает уже.
Я задышала гневно и тяжко, и попыталась коленом его боднуть. Роррей хмыкнул снисходительно - и вспрыгнул на кушетку махом, потеснил меня к стенке, а сам уселся с краю, повернув ко мне голову, и одну руку уперев сильно мне в коленки.
- Не дрыгайся уж, сказано же - Эльмар смерил меня взглядом презрительным - точно, малохольная. Свалилась, говорят, прям посреди коридора. Как сноп. Немочь бледная.
- Ну так не у всех папаши демоны Хаоса, верста смоляная - окрысилась я бессильно, потому как крыть было нечем - и это ж кто говорит-то, коридор пустой был, все на сборе общем. Господин ректор, что ли, на ушко шепнул? Уж врал бы как-то слаженно.
Препирательства наши вполне могли бы дойти в результате и о форменного скандала, но тут за занавеску просунулась физиономия одного из Рорреевых сокурсников.
- Эльмар - страшным шепотом и с глазами не менее страшными, позвал он старосту - тебя магистр к себе требует. Сказал, чтоб ты пигалицу эту к ректору отвел - и сразу к нему.
В жизни не поверю, что лорд Флинмейрер может пигалицами кого-то называть, да еще и при адептах своих. И чужих, кстати, тоже - воспитание другое.
Роррей нахмурил чуть-чуть свои очень демонические брови, искоса поглядел на меня. Подумал - и сполз нехотя с кушетки.
- Идти-то сможешь? - как-то не очень решительно, что было дело странное, спросил меня, и посмотрел куда-то в пол. Я туда, на всякий случай, тоже взглянула - мало ли?
- Смогу .
На полу обнаружились только стоящие крепко рореевские ноги в сапогах.
Отпрыск мадам Роррей поглядел загадочно на своего сокурсника. Тот понял высоко брови, подмигнул с таинственным видом - и исчез за занавеской, насторожив меня очень крупно.
Эльмар посмотрел на меня, как гробовщик, прикидывающий мерки на покойнике профессиональным взором.
- Я отнести тебя могу - угрожающе то ли объявил, то ли спросил моего согласия на такое несусветное предложение староста магов - Вдруг опять брякнешься, мне потом расхлебывай.
- Не нужно меня...нести - испугавшись не на шутку, помотала я головой. И попыталась изящно слезть с кушетки, демонстрируя, что точно не нужны такие излишества.
Как назло, в голове моей словно бомкнули тут же в колокол, и я предательски пошатнулась, вцепившись тут же в спасительную кушетку.
- Вот жеж дура - высокомерно процедил будущий чародей, и, не испрося даже моего позволения официального, схватил меня на руки легко, заставив ужаснуться пуще прежнего.
Рассудив трезво, что глупо будет начать брыкаться, истерику устраивать и щипать роревские гладкие руки, я одеревенела прилежно, стараясь лишний раз и не вдыхать.
Он глянул на меня надменно сверху, перехватил поудобнее - и пошагал с таким видом, словно мог ее пятерых прихватить в это путешествие.
- Только эмммм....давай черным ходом - прошептала я, краснея мучительно и необъяснимо.
- А давай я телепорт открою в кабинет ректорский, свет очей моих - сладко пропел Эльмар, противоречя голосом зверскости физиономии - все для тебя и во имя желаний твоих, душа моя сладкая, изюм мой сахарный, шербет ароматный!
- Было бы недурно - постаралась я его голос скопировать. И похлопала ресницами - Господин и повелитель сердца и помыслов моих. Телепорт - так телепорт.
Упражнения эти в искусной словесности вряд ли вышибли бы из мадам Тьирры даже и скупую слезу, и это даже и невзирая на упоминание изюма.
Эльмар все же свернул на лестницу черного входа, неиначе, устрашившись перспектив быть увиденным с какой-то малявкой человеческой на руках. И молча понес меня наверх, в ректорскую приемную.
У огромных резных дверей приемной поставил на ноги, оглядел придирчиво - и щелкнул неожиданно по носу.
- Еще встретимся, Монгрен, уж попомни слова мои - зловеще пообещал, ее раз окинул меня взглядом хинным, и развернулся в сторону деканата - припомню я тебе 'навестить родственников'.