- А зачем? - хмыкнул Арсен. - Нам лень.
Мне вспомнилась башня, в которой меня поселили, и возник вопрос:
- А кто вообще убираться должен?
- Дежурные, - последовал ответ.
И мне все сразу стало ясно. Просто какие с чертей уборщики? Ну, собственно, здесь наглядно и было видно, какие.
Не обращая больше внимания на черта, которому меня Топтыгин в подарок пообещал, я направилась по грязному коридору до лестницы, там замерла: духи свидетели, спуститься здесь, не свалившись, было бы подвигом. И поэтому мне не оставалось ничего другого, кроме как устроиться на метле и сказать волшебное:
- В печь суну.
Метла как миленькая тут же исполнила свой долг по доставлению ведьмы на первый этаж. Так вот, только здесь я поняла, что на втором еще было относительно чисто! Потому что тут оказалась просто помойка! Горы, реально горы мусора! Вонь несусветная! Занавески... уже точно не занавески. С потолка чуть ли не течет! Стены в подтеках... страшно представить, от чего. И да - вонь внезапно начала усиливаться. Обернулась - так и есть, Арсен подбирается ближе. И ладно бы только Арсен: из открытых дверей, втягивая носами воздух, вдруг потянулись черти!
- Ух, ты, ведьма! - заявил один из низших, то есть рожки, хвост, копыта и трусы меховые в наличии.
- Какие ножки, - дергая пятачком, заметил второй.
Я просто на метле сидела, так и не рискнув ступить на пол.
- Корсетик славный, - добавил третий, подбираясь поближе.
- Это моя, - сообщил всем Арсен.
И я испытала нечто сродни благодарности, потому как черти перестали ко мне подтягиваться и остановились.
- Так у вас, боевиков, второй этаж, ты чего ее к нам - на экскурсию привел или похвастать? - раздался густой бас.
Я повернулась на голос: этот черт был огромен. Как шесть соплеменников разом. Плечи ого-го, рога - ой, мама, клыки - ух, где мои тапки, а глазищи кровью налиты. Но это все как-то не вдохновило, а вот номер над дверью '6' - он да, привлек внимание. Тронув метлу, я направила ее к этой комнате и затормозила шагах в десяти, потому что оттуда воняло просто убийственно. И не грязью, не гниением - нет! - там витал знакомый дух самогона!
- Эй-эй-эй, - черт-громила выставил волосатую руку, - ты куда намылилась, а?
- А я, - стремительно начала шарить по карманам в поисках платка, - я староста общежития, вот. Что у вас там?
Черт проследил за моими манипуляциями, хмыкнул, когда я на груди платок искала, осклабился, когда и там ничего не нашла, и по-доброму так, по-мужски:
- Летела бы ты отсюда, швабра тупоголовая, пока я тебе твою леталку знаешь, куда не впихнул?
Я остолбенела.
Черт продолжил:
- Староста, не староста, мне по... Все усекла?
Не усекла. Смотрела на черта подергивающимися от нервного тика глазами.
- И чего клипаешь? - все так же протяжно, по-доброму пробасил он. - Давай-давай, молнией отседова. Скажешь Прыгачесу, что все, мол, замечтательно, лучше и не придумаешь, бумажонку подпишешь - и вали в башню свою, острошляпая...
- Бумажонку? - переспросила я, перестав даже кривиться от вони.
- Бумажонку, - повторил черт. - Разрешительную бумажонку на поселение. Подпишешь да главному домовому передашь. Ты же не хочешь несчастный случай, да?
Из всего этого я поняла главное. Тут примерно как у нас: ответственность за общежитие ложится на старосту, он с домовыми договаривается, те и пускают на постой. А коли договора, скрепленного подписью, нет, а новый староста есть... Нет, вообще в таких случаях договариваются обычно, срок там испытательный - и все дела, но тут уж как-то махровым цветом зацвела моя расовая к чертям нетерпимость, и следующим, что узрел здоровущий черт, была моя во все зубы улыбка, после которой я сообщила громиле рогатому:
- Побреешься!
- Что?- осип он от неожиданности.
Даже не собираясь ему отвечать, я скомандовала:
- Метла, к главному домовому меня!
И метла как сорвется, а позади рык:
- Хватай ведьму!
Но нас уже было не остановить: моя метлючая вредина, выбив стекло, вынесла меня прочь из чертового общежития, а то, что я в полете опять приняла позу "баран на вертеле", это вообще ничего не значит. Зато мы летели, летели, летели вверх, а потом резко вниз, промчались между деревьями, подлетели к огромному дубу, и метла, зависнув, трижды постучала по стволу.
- Да-да, - апатично раздалось из дерева, - знаю-знаю, новый староста чертового общежития, там все здоровски, просто-таки эльфы с досады плюются, да. Бумажонку-то мне киньте, потом подберу, ага.
Вот черти, домовых - и тех достали, а!
- Да, это я, Григорьева, - пытаясь хоть как-то на метлу вскарабкаться, сообщила домовому. - А там все плохо, эльфы - те вообще бы на суку после такого повесились, и они это - самогон же гонят прямо в общежитии!
В стволе дерева стало как-то очень напряженно тихо, потом открылась дверь, показались ноги в красных сафьяновых сапожках.
- Фу, срамота, - высказались не ноги. - Чай, только на метлу села?
- Ага, - отозвалась я, прилагая титанические усилия, чтобы не свалиться.
- Ну, стало быть, залетай, Григорьева, - смилостивился домовой.
- Станислава я, - выдохнула, когда метла осторожно влетела.
- Стаська, стало быть, - решил домовой. - А я Никодим. Водки будешь?
Тут я попросту разжала пальцы и бухнулась на пол. Благо, падать было невысоко. И уже там, лежа на теплом древесном полу и разглядывая аккуратное жилище, выдохнула:
- Буду. Чай малиновый. Есть?
- Есть, как не быть, - усмехнулся домовой.
У домового мне очень-очень понравилось. Три круглых окошка давали много света, сам дом очень теплый, атмосфера дружелюбная, столик светлого дерева, а на столе книга... из серии про "как", в смысле, эта была "Как приструнить чертей".
- Да давить их, гадов, надо! - в сердцах выдохнула я.
И с этого момента между мной и старшим домовым установилось абсолютное взаимопонимание.
Спустя час, три чашки чая для меня и пять стаканов водки для него, дядь Никодим учил меня жизни:
- С подарками ходить начнут - гони!
Я понятливо кивнула, да что там - кивнула - я записывала! Для чего мы выдернули из книги несколько листов, а домовой мне от щедрот душевных цельный огрызок карандаша выдал.
- Угрожать станут - не слухай, - продолжал дядь Никодим. - Ты вот что обмозгуй, Стасенька: на территории университета меж студентами драки да побоища ни-ни. Записувай.
"Драки ни-ни", - послушно записала я.
- А вот коли порядки наведут, тады и подписувай... на денек, стало быть.
"На денек можно", - торопливо записала, и мы с домовым похихикали подленько и гаденько очень.
Ибо чертей ждали суровые времена.
- И сколько так чертей мурыжить можно? - поинтересовалась я.
- Неограниченное количество предписаний, - обрадовал меня дядь Никодим.
Мы, стало быть, собирались вновь подленько похихикать, но тут в дом постучали. Не в двери там, не в окно, а в дом. Отчего дом весь задрожал.
- Входи уж, - отозвался домовой.
И в комнату вползла голова нечта: огромная, темная, двенадцать глаз мигнули красным, - и нечто вопросило:
- Договор?!
- Нема договора, - хихикнул дядь Никодим.
- Черти! - взревело вновь чудище.