- Нет, - ведьма посмотрела на солнце, прищурившись, и добавила, - я, может, и ведьма, да любви настоящей хочу, без зельий, песен да чар. В моем возрасте чистоту ценишь, Вилья, а мужиков как прически менять - это не по мне.
Русалка вспыхнула, головой тряхнула, и волосы ее вмиг серебристо-лунными стали, и она явно еще что-то хотела сказать, но тут наша ведьма лениво так:
- Эльф тоже сбежал, да?
И русалка, ничего не ответив, фыркнула и умчалась в море. Бег "от бедра" впечатлил однозначно, но мы вообще после всего дышать боялись.
- Чего застыли? - беззлобно спросила Эльвира Жутковна. - Поторапливайтесь, а то на обед не успеете.
И мы торопливо начали сдирать и смывать паутину, опосля разделись, оставив вещи сушиться на солнце, и с визгом умчались купаться. День был жарким, вода теплой и чистой, чья-то рука, властно опустившаяся на мое плечо, холодной и огромной....
Рука? На моем плече?!
Медленно, очень медленно я повернулась и узрела огромные сине-зеленые глаза, белые волосы до плеч, белую бороду, белые, сверкнувшие в улыбке зубы...
- Уй-й-й-й-й-й! - раздался чей-то визг.
- Не визжи, - поморщившись, попросил морской царь.
- А-а-а-а! - заорала я.
- Не ори, - русал тяжело вздохнул всей своей могучей грудью.
- Т-т-т-твою мать, - выдохнула я, завороженная размерами мускулов.
- И не ругайся, - пристыдил меня морской царь.
И тут до меня дошло, что мужик...ну, в смысле, русал, он ведь рядом совсем, а мы купались-то не особо одетые... в одном белье, ибо мужиков вокруг не наблюдалося, а русалы - они к ведьмам не подплывают, ибо опасаются. И тут над словно притихшими волнами послышался ленивый голос нашей преподавательницы:
- Какие-то проблемы, Стася?
Царь морской бросил недовольный взгляд на ведьму, затем вновь с улыбкой посмотрел на меня. И вот чего он улыбается, а? Вот стоит же и улыбается... Здоровый такой. Мне вода по плечи, ему по середину тела. И борода у него до груди. И улыбается. Уж и ведьмочки плескаться перестали, замерли, глядят с интересом. А царь морской вдруг шире улыбнулся и молвит:
- За сердце твое доброе, за дело хорошее, за тепло душевное проси у меня, Станислава Григорьева, чего хочешь!
Смущенно смотрю в воду. Мимо проплыла рыбка... у морского царя от талии и ниже хвост рыбий, кстати, так что, кроме той самой рыбки, поболее и не видать ничего... И самое главное: этого я приворотным зельем-то не поила, значит, за другое доброе дело расплата настала. Понять бы еще, за какое.
- Так, - задумчиво проговорила я, - русалки сами виноваты, и вообще я их, между прочим, не трогала.
И взгляд на царя морского из-под ресниц быстрый такой, чтобы значит, по его реакции понять, в тему или не в тему. Но русал нахмурился и вопросил басом:
- Русалки?
Значит, не оно.
- В ваших водах не рыбачила, - начала отмазываться я...
- Теплее, - вдруг улыбнулся морской царь.
- Эм, чего? - не поняла совершенно.
- С рыбами связано, - подсказал он.
Стайка серебристых мальков проплыла мимо. Проследив за ними взглядом, я задумчиво повторила:
- Не рыбачила, правда.
Издав тяжелый вздох, морской царь протянул руку, коснулся кончиком трезубца воды, и острие зажглось золотым сиянием. Сияние нарастало, нарастало, нарастало... и вдруг отделилось от трезубца, махнуло хвостиком и поплыло ко мне золотой рыбкой. Самой настоящей взрослой золотой рыбкой! И эта золотая рыбка подплыла ко мне, поднялась на волне, умильно заглянула в глазки и вопросила:
- Чего тебе, старче... э-э... тьфу! Здорова, спасительница!
У рыбки был бас. Нехилый такой: грудной, как у мужика-извозчика, курившего десять трубок в день и не гнушавшегося горилкой с ранней зорьки.
- З-з-здравствуйте, - испуганно ответила я, отступая, почему-то, к морскому царю.
Не, он тоже дядька внушительный, но голос, все же, как-то помягче будет.
- Обниматься идешь? - вопросил русал. - Ох, ты ж радость девичья, обнимательная!
И меня прижали к груди так, что разом хрустнули все кости. После по плечу похлопали - заныла спина... А после припечатали:
- Не надо - не благодари.
У меня глаза, полные слез, и после похлопываний всю перекосило.
- Ну, - царь морской повторно похлопал по второму плечу, так что перекос исчез насильственным методом, - бывай, Станислава Григорьева. Да помни: добрые дела - они завсегда награду находят.
С этими славами морской царь добродушно, как ему, наверное, казалось, расхохотался, отчего у меня в голове зазвенело, потрепал меня по макушке, распушив косу, и исчез во всплеске морских вод!
В тот момент я еще не понимала, что расплата за добро уже близка.
Никто не понимал. Пока золотая рыбка не пробасила:
- Все, свобода, мать вашу! Так, девка, где мой аквариум?
- Аквариум? - я тогда все еще не поняла.
- Ну, дык, - рыбка с самым мужиковатым видом сплюнула, - за доброту твою, за тепло сердешное, за то, что рыбок золотых из плену басурманного спасла, наш царь тебя и наградил.
- Чем наградил?
Рыбка гордо выпятила грудь колесом и пробасила:
- Мной!
Сделал добро - готовься к расплате.
- Аквариум говорю, где, захухря недалекая? - грозно вопросил золотой рыб.
С перепугу я плюхнулась в воду и ушла в синее море с головой. И, главное, там бы и осталась: там тихо, тепло, хорошо и спокойно - но Агата нырнула за мной, ухватила за руку и потащила вверх, а там...
- Слушай, давай не будем?! - разорялся золотой рыб. - Мне восемнадцатый самоубивец в хозяевах даром не нать и за водку не нать!
И почему мне снова захотелось уйти под воду, а?
- Григорьева, - раздалось с берега, - учти: утонешь - в университет можешь не возвращаться.
Заявление Эльвиры Жутковны вызвало странный диссонанс в моем восприятии действительности, но главное я поняла: смерть у них - явный повод к отчислению. Интересно, а трупы подобная дискриминация сильно расстраивает? Не, ну так, чисто теоретически...
- Из воды вылезай, валандайка вертлявая, - басом добавил рыб. - Аквариум мне! Вместительный! И червячков - красненьких, жирненьких! И чтобы водоросли свежие, а не пожухлые, и чтобы...
- Всенепременно! - заверила я, разворачиваясь и начиная стремительный заплыв к берегу. - Вот сейчас в универ слетаю, аквариум са-а-а-амый большой приволоку и непременно, обязательно заберу столь ценный дар за дела добрые, за тепло сердешное... да чтобы я еще хоть раз... В смысле - я быстренько! А вы плавайте пока, отдыхайте, стало быть!
К концу тирады я доплыла до берега - благо, было недалеко - выбежала из воды, игнорируя заинтересованные взгляды ведьмочек, торопливо оделась, не дожидаясь, пока белье просохнет, и молитвенно воззрилась на Эльвиру Жутковну. Ведьма ведьму, как говорится...
Она и поняла все с первого взгляда.
- Девочки, - ведьма поднялась, - немедленно возвращаемся, Григорьевой еще аквариум подобрать надо бо-о-о-ольшой-пребольшой, с червями и водорослями.
- И галькой, - важно добавил рыб из воды.
- Всенепременно, - заверила его ведьма.
И ведьмочки все поняли. Я же говорю - ведьма ведьму и все такое.
И, выбежав из воды, мы похватали свои вещи, да так, толком не одеваясь, и сиганули в портал, Эльвирой Жутковной для нас всех сотворенный.