Новолодский с пятого курса рассказывал, что как-то в эту столовую заглянул Толстой. Был четверг. Страна испытывала дефицит мяса, и поэтому Коммунистическая партия и Советское правительство обязали общепит по четвергам торговать исключительно рыбой, которая в СССР была почему-то дешевле мяса. Я несколько раз задавал разным людям вопрос о загадках такого ценообразования, но разумного объяснения этому феномену так и не получил. Официально всё это называлось – рыбный день, о существовании которого Толстой, видать, подзабыл.
- Только рыба – объявила ему из-за прилавка молодая деваха в белом халате, стоя у подноса с пережаренным хеком.
- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – только и сказал разочарованный Ю. К.
С того момента многие на факультете стали называть четверг не рыбным, а Юрьевым днём.
Ю.К. был пристрастен. Ко всем он относился с достаточной строгостью, но некоторые поблажки делал только для тех студентов, кого по каким-то одному ему ведомым критериям, выделял в положительном плане. Например, к нему можно было подойти и без объяснения причин сказать, что сегодня к семинару ты не готов, но сделать это нужно было только до начала занятия, и тогда ЮК вопросов тебе не задавал.
Если свою неподготовленность кто-либо демонстрировал уже в ходе семинара, Ю.К. был безжалостен, со всеми вытекающими последствиями. Он навсегда вычёркивал такого студента из списка тех, с кем готов был неформально общаться.
Много лет назад в одной книжке, кажется, она называлась «Где сходилось небо с холмами», я прочёл, как один композитор ехал в поезде и, слушая радиотрансляцию, тоскливо считал, сколько песен получилось из его симфонии, которую композиторы-песенники растащили на шлягеры, сделав из каждой симфонической фразы самостоятельный музыкальный хит.
Этот образ, на мой взгляд, применим и к Ю.К. Слушая его лекцию, я ловил себя на мысли, что практически из каждого её фрагмента можно «сделать» самостоятельную статью, настолько плотной и насыщенной была каждая сформулированная лектором мысль. У преподавателей нынешнего поколения я такого не встречал. Смело могу назвать лекции Ю.К. юридическими симфониями.
Антон Иванов отмечает, что Толстой одновременно сочетает в себе такие качества, как требовательность и деликатность. Сочетание, что и говорить, редкое. Требовательных преподавателей много. Тот же Собчак порой бывал и безжалостен, и беспощаден. Мог мокрого места от студента не оставить. Иное дело Толстой. Но я бы на первое место всё же поставил его деликатность, а требовательность – на второе.
Вот, к примеру, на экзамене, пока не начнёт отвечать первый доброволец, всегда есть люфт минут в десять-пятнадцать, которые отводятся ему на подготовку. Как-то раз, в одну из таких пауз Толстой сидел и что-то быстро писал перьевой ручкой, покрывая листки бумаги частыми густыми строчками. Как он заметил, что одна из студенток списывает – непонятно. Заметить то заметил, но своих занятий не прекратил, писать не перестал, а, не поднимая головы от стола, спросил:
- Не будет ли кто-нибудь так любезен, чтобы передать мне на несколько минут учебник. Я посмотрю и тут же его верну.
Менее всего Ю.К. подвержен конъюктуре, хотя политическая осторожность и корректность, как таковые, ему, безусловно, присущи. На мой взгляд, Ю.К. пошёл в политику потому, что убедился в своей способности побеждать в научных спорах, научившись даже через много лет доказывать свою правоту.
Перестройка началась с публичных споров, участниками которых стали многие учёные, с которыми Ю.К. не только был знаком лично, но и которых он лично побеждал в многочисленных научных баталиях. Понимая, что свои научные заблуждения его оппоненты перенесли в политическую сферу, Ю.К. дал им бой и на этом поприще. Вспомните историю с защитой диссертации Собчаком. Может быть вхождение Анатолия Александровича во власть и стали поводом для Ю.К. попробовать себя в политике?
В нашей студенческой иерархии первое место на юридическом Олимпе занимал профессор Иоффе, надо понимать вовсе не потому, что его звали Олимпиадом Соломоновичем. Второе место занимал Ю.К. Собчак шёл третьим. Если первые двое пользовались уважением и любовью студенческой братии, то Собчак вызывал у нас только уважение. Конфликты, если таковые были, за пределы кафедры не выносились, а самим разобраться что к чему у нас, естественно, мозгов не хватало, да и времени не было.