Один из экзаменаторов встал со стула, устрашающе обвел присутствующих своим взглядом, и в аудитории вновь образовалась тишина, которую нарушила Миллс.
- Хорошо. Мисс Свон, отложите свой экзаменационный материал.
- Да, профессор, - Эмма медленно встала со стула и на подкашивающихся ногах направилась в сторону коллегии профессоров.
- Можете продолжать экзамен. Ещё раз, просим прощения, - подала голос Мэри-Маргарет, кинув мимолетный злобный взор в сторону профессора права, прежде чем развернуться и направиться к выходу.
Блондинка подошла к ожидающим её и Реджину людям, и все вышли из аудитории следом за ректором. Реджина шла посередине, а блондинка замыкала ряд. А в это время в глазах остальных выпускников и членов экзаменационной комиссии возник немой вопрос «Что такого могло произойти?». Лишь одна девушка, оставшаяся сидеть на своём месте с потерянным выражением лица, знала ответ, и в её голове снова послышался тот мерзкий голосок, что ей удалось на некоторое время заткнуть пробкой в огромной бочке.
***
Путь от корпуса, где проводили экзамен, до здания администрации занимал не более десяти минут времени, но Эмме они показались часами, как и Реджине. Все молча дошли до ректората, не взглянув друг на друга даже на мгновение. Изредка Голдштейн и ректор Свон перебрасывались короткими фразами, но Миллс и младшая Свон к ним не прислушивались. Обе сейчас витали где-то за пределами этого мира. Каждая думала об одном и том же, хотя маленький огонек надежды пытался согреть их в страхе похолодевшее нутро.
Очнулась блондинка лишь в кабинете матери. Как и всегда, тут витал приторный запах её духов, раздражающий ноздри. Свон всегда задавалась вопросом, чем такой мерзкий парфюм мог привлекать женщин? Противный и безвкусный, впрочем, это не удивительно. Но эти мысли быстро заменили те, что тревожили не только её.
- Не будем долго тянуть с этим, - срывающийся голос Мэри-Маргарет привлек внимание всех присутствующих. Реджину и Эмму выбросило из прострации в реальный мир и обе обратили внимание своё внимание ректору. – Мисс Миллс, Эмма, вы можете объяснить нам это?
Короткостриженая брюнетка положила на стол несколько фотографий и Реджине, как и Эмме, даже не надо было смотреть, чтобы знать, что на них запечатлено. Эти же снимки, вместе с кучей других, они видели прежде, несколько месяцев назад. Те фотографии толкнули девушек в объятия страха и тревоги. Сделали из Эммы параноика и подарили ей ночные кошмары. Они подарили Реджине переживания и страх потерять близких ей людей. Изменили нормальное течение жизней нескольких девушек. Миллс, как и младшая Свон, не находили правильных ответов и брюнетка, спустя минуту размышлений, дала тот, что по её мнению, был самым правильным во всех смыслах.
- А вам нужны объяснения? Насколько я вижу, на фотографиях всё очень четко видно, - брюнетка быстро взяла себя в руки и все её переживания по поводу раскрытия их отношений с Эммой словно испарились. Будто кто-то подошел и стер с доски неправильную формулу жизни, написав на ней самую простую и верную. Одного взгляда на неё хватило для Свон, чтобы забыть и о собственных переживаниях. В глубине души все они знали, что однажды эти снимки могут всплыть в руках посторонних людей. Знали, что их отношения раскроют, ведь эта тишина со стороны неизвестных психов была слишком подозрительной. Удачный момент, чтобы разрушить карьеру Реджины Миллс и четыре года образования Эммы.
- Вы ещё смеете насмехаться надо мной! – ректор ударила по столу руками и вскочила с места, метая в сторону брюнетки яростные обжигающие искры. Четверо мужчин, включая главу дисциплинарной комиссии, подпрыгнули в испуге, но мгновением позже сделали вид, что всё в полном порядке и никто тут не вскакивал с дивана, словно напуганный заяц. Хотя Рупперт, всё же, встал рядом с Мэри-Маргарет и подал голос.
- Ректор Свон, профессор Миллс, - попытался утихомирить женщин Голдштейн, ведь вот-вот тут могла разразиться война. – Профессор Миллс, нам нужны объяснения, а не картинки на бумаге. Мисс Свон, мы и от вас ждем ответа.
- Реджина вам всё сказала. Я придерживаюсь того же мнения, - Эмма держалась стойко, за что её бы похвалили в другое время, но сейчас… Блондинка просто понимала, что слова тут уже не помогут.
- И всё же? – продолжал стоять на своём мужчина, пока остальные молча наблюдали за их беседой.
- Отвечай, Эмма! – приказным тоном обратилась Мэри-Маргарет к дочери, одарив её осуждающим взглядом.
- Не смейте разговаривать с моей невестой в таком тоне, - слишком спокойно и медленно говорила Реджина, встав между возлюбленной и её матерью в порыве защитить девушку, которой отдала собственное сердце и любовь.
- Да как вы смеете! – завопила ректор, убирая мужчину, желавшего разнять женщин, в сторону и выходя из-за стола вперед. Свон старшая хотела вырвать все волосы с головы высокой брюнетки, совсем не замечая счастливой дочери, что едва ли не прыгала до потолка от слов, которые произнесла Реджина.
- Смею. Она совершеннолетняя девушка и вправе самостоятельно принимать решения и то, как вы разговариваете с ней, я могу описать как травлю и давление, что грозит судебным иском, - Миллс не зря была лучшим профессором права.
- Ах, иском! Тогда не забудьте упомянуть, что вы соблазнили студентку выпускного курса и состоите с ней в отношениях! Как это отразиться на вашем иске и карьере, мисс Миллс? – плевалась ядом старшая Свон, теперь желая исцарапать лицо этой брюнетки своими идеальными ноготками, не боясь подпортить маникюр.
- Ректор Свон… - попытка вмешаться не увенчалась успехом у Голдштейна.
- Профессор… - кто-то из диванной троицы подал голос, но, смысл? Тут вот-вот произойдет залп из всех ядерных установок и словами уже никого не спасти.
- Замолчите все!
Женщины, как и мужчины, внезапно замолчали и медленно обернулись в сторону человека, чей устрашающе яростный крик прервал спор. Эмма потянула Реджину за руку, убирая ту со своей дороги за спину, и брюнетка молча повиновалась. Женщина не знала почему, но она до жути была напугана этой дикой злостью в глазах своей возлюбленной, ведь ещё ни разу не видела Эмму такой.
- Она соблазнила тебя! – воскликнула мать блондинки, но вновь замолчала, так как голос, который прозвучал следом на весь кабинет, заставил бы съежиться даже Дьявола.
- Закрой свой рот! Ещё одно словно и ты пожалеешь! Я тебе это гарантирую!
- Мисс Свон…
- А ты вообще сиди в сторонке и не вмешивайся, Голдштейн, - прервала на полуслове главу дисциплинарной комиссии Эмма. Девушка вовсе позабыла о правилах. Мужчине тоже хватило взгляда почерневших изумрудов, чтобы молча отступить на шаг назад. – Вы все пошли вон! Живо! Убирайтесь нахрен отсюда!
Блондинка обратила свою агрессию на группу мужчин, но те не принимали девушку за угрозу, поэтому Рупперт снова предпринял попытку.
- Мисс Свон, смею вам напомнить, что я являюсь…
- Срать я хотела на вас, ясно? Пошли вон! Или я вас сброшу с пятого этажа! Выбор за вами: дверь или окно?
Теперь в угрозах девушки никто не сомневался. Мужчины, согласно кивнув друг другу, встали и поспешно покинули кабинет ректора, желая избежать гнева блондинки, ведь по тому, как она говорила и вела себя, можно было сделать вывод, что девушка не шутит. Как только женская часть осталась без посторонних глаз, Мэри-Маргарет открыла рот, чтобы что-то высказать невоспитанной и неблагодарной дочери, но этот поток слов остался там, где ему и было место.
- Даже не пытайся, мама, - достаточно холодно высказалась Эмма, метая недобрые искры в собственную мать. – Мы любим друг друга, и у тебя нет никакого права вставать между нами. Прошло то время, когда я делала всё по твоей указке и даже отец тебе не поможет.