- Ты понимаешь, что рушишь собственное будущее из-за этой…
- Из-за кого? Из-за образованной доброй женщины, которая не пытается меня изменить или управлять мной? – Эмма сильнее сжала в собственной руке ладонь Миллс, чувствуя небывалый прилив смелости и спокойствия, благодаря теплу любимой. – Это не я рушу своё будущее, а вы с отцом всегда ломали меня.
- Мы не ломали тебя, Эмма! Мы с отцом заботились о тебе!
- Если бы я чувствовала заботу, я бы не ушла из дома! – прокричала Свон, сжимая свободную ладонь в кулак, почти вплотную встав перед матерью. – Я не знала, что такое любовь матери! Не знаю, как любят отцы! Я знаю только, как лучше давить на ребенка и планировать его жизнь, чтобы он ещё больше возненавидел тебя! Знаю, как ругать его каждый раз, когда он захочет съесть на ночь пирожное или получит неуд! Вы оба заботитесь только о своем имидже и статусе, и я всегда была частью этого. Как вещь. Мне повезло, что дедушка дал мне ту любовь, которую должны были дать вы.
- Альберт просто покупает всех вокруг себя и не заботится ни о ком, кроме себя любимого!
- Даже если так, то что?! Может других он и покупает, как ты выразилась, то ко мне он всегда относился действительно как к ребенку, а не как к марионетке! - блондинка не скрыла разочарования в голосе. Она просто хмыкнула и посмотрела за спину. Нежная легкая улыбка и теплый, наполненный любовью взгляд, одарили девушку уверенностью в том, что всё будет хорошо и это лишь этап на их совместном пути. Эмме было достаточно одного взгляда, чтобы вновь обратиться к матери, уже более спокойно, чем прежде. – Делайте, что хотите. Можешь исключить меня и уволить Реджину. Что угодно. Нас это больше не волнует.
- Это твоих рук дело! Ты и вразуми её! – едко бросила Мэри-Маргарет Реджине.
- Я не собираюсь вразумлять твою дочь. Она говорит и делает то, что считает верным и я с ней полностью согласна. У меня только один вопрос, - Миллс сделала паузу, встав сбоку от младшей Свон и пристально посмотрела в глаза ректора, чтобы определить, станет ли та лгать или нет. – Кто получил снимки?
- Их прислали Голдштейну в офис! В этом и проблема! Вам обеим грозит исключение и увольнение!
- Ты можешь хоть на минуту заткнуться? - Реджина хотела ударить мать своей девушки, лишь бы та замолкла, но вместо кулака в лицо, строго посмотрела на ректора, а после обратилась уже к младшей Свон, мягко сжимая её ладонь в своей. – Эмма, иди на экзамен. Скажи, что у тебя есть разрешение ректора.
- Но…
- Без но, Свон. Иди и пройди до конца этот, чертов, экзамен.
- Реджина…
- Свон!
- Хорошо-хорошо! – Эмма подняла руки в поражении и вышла из кабинета матери, не желая думать о том, что сейчас будет происходить за этой дверью. Она, конечно, хотела остаться и подслушать, но есть три больших «Но». Первое – кабинет хорошо звуко-изолирован, второе – она должна сдать экзамен ради Реджины и собственных бессонных ночей, и третье – Реджина её убьёт, если она не вернется на экзамен. Поэтому, хорошенько поразмыслив, блондинка отправилась обратно в пыточную аудиторию, теперь думая о том, как пойдут дела дальше.
***
Миллс всегда отличалась хладнокровием даже в самые стрессовые моменты жизни. За исключением некоторых, естественно. Но всё же… Женщина умела держать себя в руках и не забывала о манерах, даже в разговоре с человеком, которого она хотела превратить в червяка и раздавить каблуком своих Prada.
- Вот теперь мы можем поговорить, - вздохнула Реджина, указав рукой на диван, безмолвно предлагая ректору Свон присесть.
- Ты соблазнила мою дочь и думаешь, что я буду говорить с тобой? – голос Мэри-Маргарет чуть ли не сорвался на истерический писк. Ей хотелось рвать на себе волосы от всплывшей информации, надеясь, что это страшный сон и стоит ей проснуться, как вокруг всё вновь будет под её полным контролем.
- Я удивляюсь, как ты стала ректором, обладая неимоверно глупыми суждениями, - усмехнулась профессор и села на диван, закинув ногу на ногу. – Если ты не хочешь окончательно потерять свою дочь, советую тебе сесть и заткнуться.
Мэри-Маргарет ещё полминуты стояла без движения, но этого времени ей хватило, чтобы обессиленно вздохнуть и, наконец, повиноваться брюнетке. В кабинете повисла тишина. Обе женщины обдумывали свои слова и вообще всю ситуацию в целом. Слишком сложно, слишком эмоционально, слишком лично.
- Я люблю Эмму. Она моя дочь и я желаю ей только счастья, - наконец, произнесла Свон, откинувшись на спинку дивана.
- Тогда прими её выбор. Мы счастливы. Мы любим друг друга, и я всё сделаю ради счастья Эммы, но я знаю, что значит – не иметь мать, - Реджина тихо проглотила ком в горле, образовавшийся от мельчайшего воспоминания о собственной матери. – И я не желаю того же твоей дочери. Как бы меня сейчас не мутило от собственных мыслей и слов, но вы - мать и дочь - и вы всегда должны поддерживать друг друга. В любой ситуации, в любых решениях. Эмма не ребенок и уже давно. Она вправе самостоятельно принимать решения и, да, так получилось, что мы влюбились друг в друга. Разве это проблема века?
- Реджина, если бы я получила эти снимки… Если бы у меня была возможность узнать об этом… о ваших отношениях раньше их, я бы…
- Ты, что? Поступила иначе? Уволила меня без объяснений? – Реджина внимательно следила за выражением лица женщины, внутренне смеясь над тем, как та нервно поглядывала по сторонам. – Мы обе знаем, как всё случилось бы.
- Ты меня осуждаешь?
- В отличие от тебя, я не осуждаю людей, за их выбор.
- Чего ты хочешь?
- Чтобы ты была матерью для Эммы, а не врагом.
- Я ей не враг вовсе!
- Но ведешь себя именно так.
Женщины вновь замолчали. Мэри-Маргарет не могла найти оправдания и слова Реджины заставили её действительно задуматься над тем, как она вела себя с собственной дочерью. Их родительская забота не была идеальна. Они всегда требовали от Эммы делать то, что угодно только им. Дэвид и Мэри-Маргарет любили свою дочь, но показывали эту любовь не так, как следовало.
- И что мне теперь делать? – тяжело вздохнула ректор, наконец, осознав свою вину в испорченных отношениях с Эммой.
- Я уже сказала. Прими её выбор, - просто ответила брюнетка.
- Я не о её отношениях с тобой. Что нам делать с комиссией?
- Эту проблему можно уладить, - Реджина знала, что сейчас примет не самое лучшее решение в своей жизни, но она готова пойти на всё, ради благополучия любимой девушки. – Эмма должна получить диплом. Никому не нужен громкий скандал и Рупперт пойдет на уступки, ради сохранения статуса университета.
- В этом я с тобой согласна.
- Это всё легко уладить, но есть одна проблема. Ты кое-чего не знаешь о нас.
- Что может быть ужаснее нынешней ситуации? – Мэри-Маргарет потёрла виски, ощутив колкую головную боль, так некстати пришедшую из-за стресса. – Ты беременна?
- Очень интересное предположение и к твоему счастью нет, ты не станешь бабушкой, - сарказм профессора Миллс остался проигнорированным, и брюнетка решила продолжить то, что собиралась поведать ректору. Она знала, что рискует стать очевидцем новой истерики или чего хуже, но скрывать от матери то, что происходит в жизни её дочери – неправильно. – Эти снимки… Ты не задумывалась, как они появились, и кто их мог прислать главе дисциплинарной комиссии?
- У меня не было возможности анализировать всё это, - старшая Свон махнула рукой в сторону письменного стола, где лежали фотографии. Женщина действительно не думала о происхождении этих снимков, так как все её мысли были поглощены тайными отношениями её дочери с профессором университета. Нескольких секунд круговорота в голове хватило брюнетке, чтобы до её мозга дошла суть вопросов Реджины. – Стоп. Ты хочешь сказать…
- Именно. Это не просто фото для инстаграма или какого-либо журнала.