Поначалу пленники вызывали жалость и сострадание. Он искренне стремился помочь им: кормил, поил, слушал истории и убирал нечистоты. Но, увы — люди, жить которым оставались считанные дни, не умели быть благодарными. Тот факт, что они внутри, а он снаружи, ставил их по разные стороны жизни и смерти. Его называли предателем. Мэт обижался, доказывал, что ни в чём он не виноват, но его не слушали. Люди нашли, на ком выместить злобу, и хотя менялись они каждый день, новые также называли его предателем.
Уборка за людьми стала меньшим из зол. Основная работа свелась к чистке отхожих ям. Чешуйчатые ублюдки гадили безбожно и порой ему приходилось ползать в нечистотах по самые уши. Мыться случалось в бадейке и то кое-как.
Много периодов спустя в плен стали попадать старики и дети. Тогда он впервые чуть не сошёл с ума — смотреть на умирающих детей было выше его сил. Помогла встреча с Ириной, у него появились силы жить дальше.
Ирина — такая же рабыня, но судьба её сложилась иначе. Она трудилась на первом этаже Конака, в покоях воинов второго слоя. К счастью, для трехметровых гигантов девушка не представляла никакого интереса, и её работа заключалась в уборке помещений. Но Мэт прекрасно понимал, что ей тоже не сладко. Ящеры не замечали ползающих рабов и частенько давили их, считая это забавным.
В редкие минуты с Ириной говорили. Нобили — древняя каста воинов, обладающих сверхсилой. Они умели общаться мысленно. Её расспрашивали о Земле и о Нобилях людей. В череде странных разговоров девушка немного узнала о мире Ящеров и поделилась с Мэтом этими крохами.
Выяснилось, что в их языке отсутствует прошедшее время. Рептилии используют определение — завтра и послезавтра. Планирование на том же уровне.
Три периода назад что-то произошло, и жизнь Мэта стала невыносимой. Косозуб, которому отродясь дела не было до презренного раба, пришел в чулан взмыленный и побитый. Вывалил ему на голову ведро помоев и придавил лапой. Что-то прошипел и принялся избивать, усердно ломая ребра. Когда Ящер ушел, Мэт остался лежать на полу. Полоска его жизни сократилась до 3 %. Он тихонько подвывал от боли, не представляя, как теперь кормить пленников.
Полежав с полчаса и восстановив жизнь до 5 %, он с кряхтением стал собирать разбитыми в хлам пальцами помои обратно в ведро, а потом ещё часа два полз по мокрому коридору, толкая его перед собой.
Люди, завидя как он ползёт-извивается, стали смеяться и наперебой называть его Гнидой. Мэт лишь обреченно вздохнул — новая кличка обязательно к нему прилипнет.
Он ползал от клетки к клетке и раздавал еду. Пленники радовались его боли, но от еды не отказывались. Внезапно к нему обратились по имени.
— Мэт?
Мэт удивлено помотал головой и, подумав, что показалось, продолжил наполнять помоями миску.
— Ты ведь Мэт? Сорок восьмая школа. Саратов!
Несчастный перевел взгляд на соседнюю клетку, из которой на него смотрел изможденный одноглазый мужчина.
— Ты меня знаешь? — голос вышел хриплым, он давно разговаривал.
— Знаю. Федя я, Маляев, одноклассник твой. Помнишь, после уроков вместе пиво пили? Ну?
— Вроде…
— Ага, точно ты! Ну и потрепало же тебя, братишка.
— Здравствуй, Федя. Не скажу, что рад тебя видеть.
Одноглазый коротко хохотнул.
— Давно ты тут? На тебе, смотрю, места живого нет, — Федор прижался к решетке, силясь разглядеть одноклассника.
— Не знаю…. Давно. Очень давно.
— Ты не в курсе, нахрена мы тварям этим сдались?
— Приносят в жертву, получают силу.
— Значит — правда, — обреченно кивнул он. — И что, шансов нет?
— Никаких, — расстроенно помотал головой Мэт и скривился от боли.
— А ты почему там, а не тут?
— Старая история. Тоже был в клетке, но попытался сбежать. Нас поймали и взяли в рабство. Поверь, лучше на алтарь — быстрее отмучаешься.
— Ой ли? Я бы тоже поползал, еду пораздавал. Замолвишь за меня словечко?
— На том свете, если только.
Федор насупился и замолчал. Мэт закончил с предыдущей клеткой и подполз к однокласснику.
— Как дела на родине, Федь? Что нового? Ты женился? Дети есть?
— Женился, развелся, дочка есть. Ей четырнадцать сейчас.
— Здорово… Красавица наверное?
— А то, — довольно осклабился Федор. — Вся в меня. А на родине, знаешь, по-разному… Голод вот был, ты его, кстати, застал?
— Угу. Попал сюда в самом разгаре.
— Значит, ты тут года три-четыре, не меньше, — прикинул Фёдор.
— Кончился голод-то?
— Да, народ в поля повалил, и жратвы стало вдоволь. Когда подземелья открыли — совсем хорошо стало.
— Как открыли? Для всех?
— Ну да. Восемнадцать есть — и вперёд.
— И ты ходил? Какой уровень взял?
— Пятьдесят третий я. А ты?
— Двадцатый, — понурив голову ответил Мэт. — Я с кланом ходил.
— Ясно. Ты, ежели кого из наших встретишь, привет передавай, — он задумался и продолжил. — И если выберешься отсюда, навести моих. Скажи, что…
— Все мы тут сдохнем, Федь. Я давно не верю в чудо. Но если выберусь, то конечно.
— Спасибо. Ты это, ползи, народ голодный. А мне помирать скоро, надо отдохнуть.
— Прощай, Федь. Жаль, что всё так сложилось.
— И мне. Прощай, Мэт.
Федю зарезали на следующий период. Но, что самое паршивое, Кривозуб приходил к Мэту теперь постоянно, и как только его здоровье восстанавливалось до приемлемых тридцати процентов, калечил снова. Ломал кости и опускал уровень здоровья до неизменных 3 %.
Свой подвиг Мэт повторил еще дважды. На третий период сдался и перестал кормить пленников, да и шевелиться вообще. Впал в забытье от постоянной боли и не реагировал на происходящее. Понимал, что его убьют, но было уже всё равно.
В себя пришел от ведра воды. Открыл заплывшие глаза и увидел всё того же Кривозуба. Ящер довольно скалился и знаками показывал Мэту, чтобы тот полз за ним. Здоровье восстановилось до двадцати процентов, и теоретически Мэт мог двигаться, но решил покончить с этим раз и навсегда. Плюнул в ублюдка и показал скрюченный средний палец.
Ящер фыркнул, схватил его за ногу и поволок за собой, не забыв приложить головой о стену.
Мэт впервые покинул подвал, его тащили куда-то наверх. Косозуб приволок его в богато обставленную комнату и бросил перед здоровенным (метров пять) Ящером в синих одеждах. Прошипел что-то почтительное, ударил хвостом об пол и удалился. В ногах гиганта, сжавшись от страха в комок, лежала Ирина.
— «Ил-от, зна-ешь е-ё?» — он пихнул лапой девушку.
— Знаю, — прохрипел Мэт.
— «Не гов-ори, дум-ай»
— Знаю!
— «Смотр-и вн-имат-ельно»
Нобиль лапой прижал девушку к полу. Послышался хруст рёбер. Ирина заорала. Полоска жизни просела в жёлтый сектор. Ящер поднял вторую лапу и переломил ей обе голени. Крик перешел в вой, девушка потеряла сознание от боли. Полоска жизни сместилась в красный сектор.
Мэт не собирался тупо смотреть на расправу с любимой и пополз к Ящеру.
— «Нрав-итс-я, Ил-от?»
— Нет! Прекрати.
— «Хор-ош-о»
Мэт замер и недоуменно уставился на Ящера. Ногти впились в ладони. Он сжал зубы и процедил:
— Чего ты хочешь?
— «Пр-ав-ильн-ый вопр-ос. Сл-ужб-а»
— Всё, что угодно, только оставь её.
— «Кажд-ый пер-иод б-оль» — гигант указал на Ирину. — «Сл-ужб-а пр-екр-ат-ит б-оль».
— Я согласен.
«Х-ор-ошо. Ч-елов-ек Н-об-иль, узн-ай где ж-ив-ет, со-общ-и»
— Как? Он в моем мире.
— «Отп-ущ-у».
— Согласен. А что будет с Ирой?
— «Б-оль, зад-ани-е в-ып-олн-ить, отп-ущ-у дво-их».
— Я всё сделаю. Как мне тебе сообщить?
— «М-ест-о, вр-ем-я, к-ажд-ый тр-ет-ий пер-и-од».
Конец первой книги