Неужели невозможно обучаться, трудиться и зарабатывать себе на жизнь без скучной рутины и хотя бы с чуточкой наслаждения? Почему жизнь должна строится на умственных или физических изнурениях? Серена совершенно не понимала этого и не хотела понимать.
Один раз она пыталась задать эти вопросы матери, но ответ на них был слишком тоскливым и суровым: «Настоящая жизнь — это тяжёлый труд, а не удовольствие. Иного мнения могут быть только избалованные аристократы, за которых всю трудную работу делают другие демоны. Или же изнеженные демонессы, которые хотят, чтобы их всю жизнь обеспечивали и носили на руках как немощных детей их мужья.»
Серена очень любила свою маму и искренне восхищалась её трудолюбием и стойкостью, но иногда думала, что та была несколько категорична. Девушка хотела верить, что каждый демон мог найти в жизни наслаждение вне зависимости от своего сословия и пола…
Увидев содержимое листа Серены, магистр Бальтазар аж покраснел и подскочил.
— С-Серена Хортрей! Что это значит!? Не на этом ли листе должны быть изложены твои размышления о поэме «Чёрный бал» ?! — он едва не кричал от изумления. В отличии от многих других магистров, этот милый тенебрумец иногда позволял себе быть эмоциональным. Некоторые насмешливо говорили, что он был сентиментальной натурой, но Серене эта его черта всегда казалась милой.
— Простите меня, магистр, — застенчиво залепетала она, — но я не могу выполнить это задание.
— Почему? — мужчина смягчил тон, но юная демонесса отчётливо видела, что его по-прежнему трясёт от возмущения. — Неужели тебе оно кажется сложным? Или проблема именно в этой поэме?
— Я не уверена…я так запуталась…совсем не понимаю, что делать…
— Ох Серена, тогда, боюсь, я вынужден задержать тебя сейчас… Это сочинение должно быть написано тобой сегодня — таковы правила…Быть может, мы вместе ещё раз подумаем и сможем выйти из этой немного затруднительной ситуации…
Закончив изнурительную для ума письменную работу, ученики не замедлили с уходом. Они вырвались наружу с облегчением и восторгом почти таким же как у освобождённых с цепи животных.
Оставшись наедине с Сереной, магистр глубоко вздохнул и задумчиво посмотрел на юную демонессу, будто пытался понять, что у неё было на душе.
— Ты не голодна? — тактично спросил он. — Или…Кхм…Тебе нужен перерыв?
— Нет, спасибо. Всё в порядке…
Стесняясь посмотреть ему прямо в глаза, девушка поспешно уткнула свой взор в парту.
Серена знала, что ей следовало бы признаться, как можно скорее. Чем раньше она начнёт говорить, тем лучше…Но она сомневалась, как ей следовало начать. Просто выпалить «я вас люблю» было как-то глупо, неделикатно и совсем неромантично… Ну, конечно же, можно начинать с фразы вроде «я хочу вам кое-что сказать», но это тоже вышло бы слишком поспешно. Серена хотела выделить важность этого момента. Она очень желала, чтобы магистр Бальтазар прочувствовал это не только через слова.
— П-Простите меня…— неловко промямлила Серена. Это явно было не лучшее начало разговора, но юная демонесса решила довериться своим инстинктам и порывам и сказала первое, что пришло в голову.
— Серена, будь честна со мной, готовилась ли ты к этому заданию? — спокойно задал вопрос мужчина. Он старался звучать не строго, но и не слишком мягкосердечно.
Серена покраснела. Её сердце всколыхнулось, и она почувствовала, что была в этот момент не в состоянии лгать возлюбленному. — Простите меня, магистр, но я совсем не готовилась. Я просто не видела в этом больше никакого смысла. Неважно насколько сильно я стараюсь, я совершенно не понимаю и не смогу понять классическую литературу.
— Ради всего святого, Серена, — почти воскликнул магистр Бальтазар, побелев как мел. — Как ты дошла до этого?! — поняв, что его тон близок к резкому, он откашлялся и затем заговорил более умеренным. — Почему ты решила бросить все попытки? Мне казалось, что раньше ты понимала что-то…
— Мне очень жаль, магистр…— Серена не сразу осознала, что начала уводить разговор в другую сторону, — я…должно быть, переоценила себя…Ведь и до этого у меня почти ничего не получалось…
— Но раньше ты же могла писать сочинения по прочитанным книгам и уж точно не бросала работу, даже не начав её…Ты же понимаешь, Серена, что ничего не будет получаться, если не приложить к этому достаточно усилий. Если не получилось с первого раза, то нужно попробовать ещё раз. Знания не даются даром.
— Ах, но…если честно, проблема не только в том, что я плохо понимаю литературу…— Серена смущённо вздохнула. Уже давно была пора говорить. — …дело ещё в том…в том…я…ах... — «Нет, я не могу! Не сейчас! Ещё совсем чуть-чуть…!» — от сильного волнения Серена уже начала чувствовать жар. Речь её становилась всё более и более несвязной. — я…я…не могла ожидать такого…с ч-чем столкнулась…
— О чём ты, Серена? Или ты хочешь сказать, что литература оказалась не столь интересным предметом для тебя, как ты того ожидала?
— Д-Да, магистр…но мне стыдно говорить почему…— это не было ложью.
Девушка действительно питала надежды на ту литературу, которую называли «элитарной» … в особенности на поэзию…Но, возможно, её неудовлетворённость и неприятие лишь доказывали, что Серена ничего не смыслит и никогда не будет смыслить в «высоком искусстве», как говорили другие магистры.
— Ты можешь говорить откровенно со мной, Серена. — без намёка на осуждение и неприязнь, сказал магистр. — Обещаю, что не буду злиться и ругать тебя. — в его словах ощущалась вежливая снисходительность как к ребёнку. Девушку это и расстроило, и немного обрадовало.
— По правде говоря, магистр я никогда не думала, что эти книги будут такими депрессивными и жестокими. Они затрагивают слишком страшные темы, которые пугают меня и оставляют с тяжестью и смятением на душе. Это совсем не то, о чём я хотела бы читать и чем хотела бы проникаться. Это слишком душераздирающе…Особенно когда умирают много героев за одну книгу…Но все магистры говорят, что образованные демоны должны знать эти произведения.
Конфликты историй действительно порой ужасали хрупкую и невинную душу Серены. Но хуже всего было то, как они разрешались для «порочных» героев. Те же персонажи, которых называли «хорошими» или «положительными» были похожи на типичных твёрдых и хладнокровных тенебрумцев. Только изображались они в книгах более добрыми и отзывчивыми, особенно в романтической литературе, где они были похожи на настоящих героев и вообще представлялись выдающимися личностями. Все те персонажи, что были им противоположны, эмоциональные и чувствительные, назывались «плохими», «отрицательными». Или же они были жертвами и запутавшимися созданиями, которых «положительные» герои могли спасти или исправить. Но чаще всего для таких «плохих» персонажей в книгах была уготовлена страшная кара, выражавшаяся не только в несчастной, полной страданий жизни самой по себе, но и порой в весьма жестоком её завершении.
— …Мне понятно твоё удручение. — тихо и с сочувственным вздохом произнёс тенебрумец. — Но все эти книги правдоподобны и изображают наш подлинный мир без всяких прикрас. Именно ту его часть, которой движут безудержные страсти. Такой мир очень нестабилен и полон бед, но его можно лучше понять с помощью литературы и усвоить через неё урок о важности хладнокровия и самоконтроля. Не стану спорить, это взаправду не самая приятная и умиротворяющая работа для души, но, если ты сможешь её осилить, — слова магистра преисполнились воодушевления. Серена увидела в его ранее безмятежном и сдержанном взоре чувства восторга и пыла, — тебе откроются глубокие удовольствия, которые познаются только при саморазвитии и которые расширят твой внутренний мир!
Девушка в непонимании склонила голову набок.
«Магистр Бальтазар так увлечён литературой…словно живёт в ней…хотя я не понимаю, почему ему радостна жизни в этих ужасных мирах.» — удивлённо подумала Серена. — «Ах, но как же я рада, что он правдив со мной!»
— Вы правы, магистр…Но я не знаю, готова ли я к этому…Когда я поступала сюда я ожидала иного….