Марлин уже морально готовилась к худшему, как вдруг незнакомец вернулся к ним, сжимая в руке знакомую длинную маску на резинке.
— Это она? — задумчиво спросил он.
— Да. — коротко и уверенно ответила Марлин.
— Хм…А не могли бы вы описать как именно маска слетела с вас?
Марлин поняла в чём был подвох вопроса и, размышляя на ходу, размеренно произнесла. — Этот бандит…толкнул меня со всей силы и…, после удара о дерево, я потеряла свою маску.
— Хорошо…Возможно, я могу поверить вашим словам, но позвольте убедиться в одной последней вещи.
— В чём? — с неколеблющейся малоэмоциональностью спросила Марлин.
— В вашем, как минимум, ушибе, которой причинил столь сильный удар о дерево.
«Вот чёрт.» — Марлин тут же побранила себя, что не увидела этой несостыковки в своей выдуманной истории… — Полагаю, моя голова оказалась гораздо крепче, чем я думала. Потому мой ушиб практически незаметен. — серьёзно сказала Марлин, хотя и осознавала, что её слова звучали крайне неубедительно.
— Если всё сказаннное вами правда, то на вашей голове должны были остаться хоть какие-то следы от столкновения. Поэтому я хочу взглянуть на неё.
—…
Над головой сонно пошелестели ветви, кругом всё сильнее сгущалась темнота — природа в своём жутковатом спокойствии словно посмеивалась над ними с их напряжённой ситуацией.
— Господин! — вмешался до этого покорно молчавший магистр. — Мне кажется мы уже объяснились вам, как могли. Мы всего лишь потерпевшие в этой истории. Вы должны понимать, что подвергать женщину такому осмотру, не будучи уполномоченным лицом, не слишком-то этично.
— Спешу сообщить вам, что я как раз-таки и есть «уполномоченное лицо». — таинственный демон приоткинул плащ и к скрытному тяжёлому вздоху Марлин показал на своей груди золотой знак в форме орла, сжимающего в когтях меч — несомненный атрибут членов Ординума с особыми привилегиями.
— …Ладно, я скажу вам правду господин ординумий. — сказала Марлин, подняв на незнакомца свои глаза сушено-красного цвета. — Я не ударялась о дерево, и маска не слетала с меня. — Её снял демон, напавший на меня.
— Почему он это сделал? — не похоже, что незнакомец был в замешательстве.
Решив больше не рисковать, сочиняя непродуманные до конца истории, Марлин честно ответила:
— Потому что он хотел убедиться, что точно видит перед собой того, кого давно искал. Своего давнего врага.
Ординумий замолк на какое-то время, а Марлин с тяжестью на душе ждала требования рассказать о причине вражды.
— …Понятно… Я узнал этого мужичину…Он не из порядочных тёмных и давно нажил себе множество врагов. Вам не нужно рассказывать при каких именно обстоятельствах развернулась ваша вражда. Можете считать, что подозрения сняты с вас.
Хотя Марлин была немало изумлена этим ответом, внешне она ничем это не выдала.
— Не могли бы вы в таком случае вернуть мой кинжал, господин ординумий?
Мужчина молча вернул ей оружие, и Марлин, прежде чем убрать его в карман, решила оттереть от уже запекающейся крови.
— Я не буду официально сообщать о трупе в Ординум и позже… разберусь с ним. Можете положиться на меня: всё случившееся и весь наш разговор останутся в тайне.
Марлин не поверила своим ушам. Ординумий поступал дьявольски щадяще по отношению к ним. Однако иной выбор, кроме как довериться его безмерной милости, у них вряд ли был…Если только не…
Тенебрумка коснулась очертаний кинжала в кармане. Но через секунду рука её дрогнула, и Марлин заставила себя выкинуть чёрные мысли из головы.
— Мы… ведь можем уйти? — осторожно спросил магистр.
— Да, вы можете быть свободны. Но один последний вопрос. Не пугайтесь, он не касается убитого. Я просто ищу кое-кого.
«Сегодняшней ночью что-то слишком много кто ищет кого-то…» — насторожившись, подумала Марлин.
Ординумий протянул руку в карман брюк и, вытащив оттуда телефон, сразу же высветил фотографию. — Я разыскиваю своих подопечных. Вы случайно не встречались с ними сегодня на празднике?
И магистр, и Марлин отрицательно покачали головой, глядя на фотографию привлекательных и опрятных девушек.
«Не очередной ли он деспот, от которого попытались сбежать?» — нахмурившись, задумалась Марлин. — «Он совсем не производит впечатления жестокого и властолюбивого демона. Хотя что мне с того? Меня это сейчас совершенно не касается…»
— Но считаю нужный сказать вам, господин одинумий, что сегодня на празднике потерялись не только ваши девушки. — с лёгким возбуждением сказал магистр.
Марлин в раздражении мысленно выругала его всеми возможными словами.
— Правда? — заинтересованно переспросил ординумий. — Кто ещё пропал?
— Пропала моя ученица, юная девушка пятнадцати лет, с волосами цвета светлой фиалки, и она же…— магистр решительно повернулся к Марлин и, хотя демонесса бросила на него крайне острый взгляд, запрещающий продолжать, всё же уверенно сказал, — …дочь этой демонессы.
— Во-первых, она мне не дочь, а тоже подопечная. — сухо произнесла Марлин, зная, что ординумий в данный момент вопросительно смотрел на неё. — А во-вторых, при всём уважении, господин магистр, но мне кажется вы несколько драматизируете. Она не пропала, а сбежала с очень привлекательным аристократом.
— Привлекательным аристократом? — озабоченно переспросил ординумий. — А тот аристократ, случаем не рыжеволос?
— Да, насколько я помню, так и говорили о нём. — ответила Марлин.
— И он явно не был тенебрумцем и обладал галантными манерами?
— Насчёт манер не знаю, но я слышала, что он был похож на иногородца. Возможно, он прибыл из Либурбема. Зачем вы спрашиваете? — с опаской произнесла Марлин.
— Сивила, почему у вас не вызвал тревогу тот факт, что ваша несовершеннолетняя подопечная покинула город с малознакомым ей взрослым демоном, который к тому же мог быть из Либурбема? — в голосе ординумия слышалась суровая укоризна.
— Поверьте, я тоже не в восторге от её поступка. — без всякой грусти сказала тенебрумка. — Но ведь я не родная мать, не воспитатель, не магистр и в принципе не близкое существо, чтобы запрещать ей жить, как она хочет. Во всяком случае, именно теперь, когда Се…моя подопечная в состоянии осознавать свои действия и решать, какой хочет быть. Тем более, она сама по происхождению либурбемка.
— Вы серьёзно? — магистр выглядел ошарашенно.
— Абсолютно. Странно, что вы сами не догадались. — Но полагаю вы, как и многие, просто считали, что она застенчивая и социально неловкая девушка. Впрочем, и я сама раньше не до конца понимала, что здесь она чувствовала себя как резвая лошадь на постоянной привязи. Чопорный образ жизни ей совсем не по нраву.
— Если вы взяли на себя ответственность за её обеспечение и сохранность, разве не в вашей также обязанности воспитать подопечную должным образом и дать хоть какую-ту нравственную опору? Позволить быть собой, не доходя до аморальности? — с еле сдерживаемым негодованием произнёс ординумий.
— Нравственную опору…говорите не лучше светлых моралистов. — демонесса с глубокой горечью усмехнулась. — Господин ординумий, всё, что я могла предложить, это ханжеское тенебрумское воспитание. Я сама выросла полностью на менталитете Тенебрума и никаких иных ценностей кроме прагматичности, скрытности, внешней благопристойности и холодной разумности никогда не знала. Моя подопечная же, хоть и пыталась всеми силами их постигнуть, так и не смогла впитать в себя и, тем более, как-то сочетать со своей чувствительностью.
— Богиня, но неужели нет для вас иного, чем обывательские принципы?!— теряя самообладание, спросил демон.
— Я знаю добродетельные качества, господин ординумий, но, откровенно говоря, не вижу в них никакого смысла. — с мрачной бесстрастностью сказала Марлин. — Есть доброта и милосердие, но для чего? Ради друзей и близких, которые всегда будут злоупотреблять ими, использовать как слабое место? И тотчас же перестанут ценить эти качества или даже забудут о них, стоит совершить один «дурной» поступок, одну большую ошибку или …чем-то не угодить. — ординумию показалось, что последнюю фразу Марлин произнесла, стиснув зубы. — Для чего же нужны доброта и милосердие? Для нуждающихся и нищих, которых они могут унизить, сделать ещё более беспомощными и жалкими, неспособными выживать самостоятельно? Взять любое другое свойство, например…— Марлин подумала о Серене. — Целомудрие. Моя дочь всегда была до безобразия преисполненна наивных любовных мечтаний. Для чего же, скажите ей нужно было целомудрие? Чтобы оставаться чистой до встречи с настоящей любовью, которая существует только в глупых книгах? Для первого и единственного возлюбленного, который всё равно рано или поздно разлюбил бы её, когда бы она начала терять свою молодость и красоту? Или же…— Марлин пронзительно посмотрела на магистра, — ради нерешительного мужчины, который всегда будет отвергать в силу щепетильности.