— …это ещё не всё…— с еле уловимой тоской продолжила демонесса, не обнимая свою дочь в ответ. — Некоторое время я жила на улице, будучи не в состоянии ни найти работу, ни продолжить образование. Для мира я была безродной дурнушкой (когда я стала служанкой, я официально лишилась всех родовых атрибутов и документов) без образования и какого-либо покровительства. Многие приличные заведения не допускали меня к своим порогам. Всё, что я могла себе позволить — подрабатывать в разных местах за самую низкую плату. В вечном страхе, всё чаще меняя внешность, как то было возможно, и постоянно перебираясь с одного места на другое, я боролась за своё существование как могла. Меня не раз посещала мысль попытать удачу в других городах, но....я… опасалась, что не сумею вписаться в их среду. Потому оставалась в Тенебруме.
Однажды новый начальник обратил внимание на мою способность приспосабливаться к любому роду «мелкому» труду, делать всё идеально. Он предложил попробовать себя в бумажной работе и был приятно удивлён, увидев мою склонность к аккуратности и умение быстро читать и писать.
Заинтересовавшись моими потенциальными способностями, он предложил хороший заработок и отвёл в место настоящей работы. Так я оказалась в… — Марлин намеренно сделала паузу, раздумывая на ходу, какую информацию вырезать, чтобы не ставить под риск соработников. Затем она твёрдо посмотрела в глаза ординумию и как можно более отчётливо, так, чтобы каждый присутствующий в комнате ясно слышал её, произнесла. — …преступной организации по изготовлению фальшивых документов. Да, господин ординумий, я солгала вам, что являюсь нотариусом.
На самом деле, с последней фразой Марлин слукавила, чтобы не дать молодому демону лишнюю подсказку.
От пристального и холодного взгляда ординумия на Марлин Серена почувствовала тревогу. В душе ёрзало уже опасение, что её заставят разлучиться с матерью, но она не хотела себе признаваться в нём.
— Они дали мне средства к существованию и своё покровительство, и я не хотела отказываться. Я совсем не испытывала раскаяний. — продолжила Марлин. — Именно благодаря им я могла начать новую жизнь. Сменила имя, обзавелась фальшивыми документами, благодаря которым смогла не только, наконец-то закончить школу, но и получить высшее образование. И, не менее важно, у меня получилось надёжно спрятаться от бешеного преследователя. Настолько хорошо, что я даже и напрочь забыла о нём однажды. Это был, безусловно, самый «стабильный» и спокойный период в моей жизни.
— Мне жаль, что вам пришлось пройти через такое, Марлин. Но вы же в итоге порвали все связи с той преступной организацией? — с печальной надеждой спросил магистр, тоже начиная бояться за свободу тенебрумки.
— …Нет.
Защитник порядка угрюмо вздохнул.
— Я всё ещё преступница. — мрачно закончила свою историю Марлин. — И я…подчиняюсь вашему решению, господин ординумий.
— …
— Но мама, разве ты в чём-то виновата? — простодушно возразила Серена. — Ведь у тебя же не было выбора! И ты совсем не хотела делать то, что делала!
«…Не уверена, правда ли это.» — подумала Марлин. — «Никто из них насильно не удерживал меня и не угрожал мне. Они требовали только конспирации. Но я вполне могла уйти, когда обосновалась в мире. И вряд ли испытывала когда-нибудь серьёзных угрызений совести. Я всегда умела заставлять свою совесть молчать. Но когда в мою жизнь пришла Серена, я будто бы и забыла это умение.»
— Преступление не может быть оправдано личными чувствами преступника…— ответила Марлин.
— Не говори так! Только чувства и оправдывают то, что мы делаем! — обиженно вскрикнула Серена, слегка отстранившись от матери.
— Чувства бывают слишком злы и неблагоразумны, чтобы оправдывать ими преступления. — от вновь раздавшегося строгого голоса ординумия Серена и некоторые другие демоны невольно вздрогнули.
— Поступайте, как считаете нужным. — спокойно сказала Марлин. — Я лишь прошу вас об одном: не при каких условиях не оставляйте Серену здесь.
— Нет, мама! — с не ослабевшей противлением воскликнула Серена. — Я уже сказала, что не хочу возвращаться в Тенебрум и не вернусь!
— Но Серена…!
— Даже после того, что мы рассказали, ты всё ещё сомневаешься в нашем желании быть искренними и любить тебя? — в тихом разочаровании промолвил Бальтазар.
— Я ничуть не стала любить вас меньше, даже больше посте того, что услышала! Но я поверю вам, когда вы докажете свою любовь действиями, а не одними словами!
— Серена…— Марлин задумчиво обняла свою дочь, мягко поглаживая её по голове.
Но почему-то Серена всё равно выглядела недовольной. Взгляд кипел в ответ на объятия Марлин. Серена почти яростно вцепилась матери в плечи, наклонив её лицо крайне близко к своему.
— Разве ты не видишь, что мне мало этого? — с невинной, но при этом такой страшной похотливой ухмылкой сказала она.
Марлин ужаснулась и оттолкнула Серену от себя.
— …Серена… ты так и не понимаешь…— поражённо бормотала она.
— Опять ты отвергаешь меня! Это ты не понимаешь ничего! — с печальной озлобленностью крикнула Серена и обратилась к магистру. — И вы тоже всё ещё не хотите принять меня? — не дожидаясь ответа от не менее ошеломлённого, чем Марлин Бальтазара, Серена бросилась к нему и одичало впилась губами в его лицо.
— Серена…нет, прошу…прекрати. — отстраняя девушку от себя, сказал магистр. — Тобой движет одна похоть, а не любовь…Из-за неё для тебя стёрлись различия между семейной любовью и любовью романтической…
— Не нужны никакие различия! — вновь кидаясь к Бальтазару с поцелуями, бешено заворковала Серена. — Здесь все друг друга любят одинаково, и в этом прелесть! Никто не ненавидит никого, и не осуждает за чувства! Здесь мы можем жить счастливо! Все вместе! — Серена вновь посмотрела на Марлин. — И тебя все будут любить, мама! Просто за то, что ты есть, и за то, что тебе можно доставить наслаждение.
— …Нет. Это же сумасшедший дом...
— Тебя будут любить!
— Я не хочу быть любима таким образом...
— …И если только здесь я могу ответить на твои чувства, то я бы предпочёл…— Бальтазар сердечно сжал руку Серены и затем, скорбно, но решительно отшагнул от неё, —…отвергнуть тебя.
— …значит…никогда…— глаза Серены наполнились слезами, и она бесшумно начала плакать.
— Богиня, да вы на редкость бессердечны! — с изящным удручением сказал Волютар. — Можете собой гордиться, вы настоящие тенебрумцы, в худшем смысле этого слова. — И вы ещё сомневаетесь, что Серена будет здесь счастлива без вас? Да, она навсегда останется в Либурбеме и никогда не вернётся в тот холодный кошмар, который вы называете её домом.
— Довольно… — вдруг заговорил поборник закона.
— Что такое? — удивлённо переспросил Волютар. — Вы тоже согласны, что это бессердечие, господин ординумий?
— …госпожа Хортрей, — игнорируя Волютара сурово сказал страж порядка, —мой вердикт таков: вы не подвергнетесь тюремному заключению за нелегальную деятельность, если в ближайшее время прекратите работать на «преступную организацию» и начнёте новую жизнь. — дождавшись покорного и напряжённого кивка Марлин (которая в душе была очень довольна, что ординумий не выразил желания узнать больше о её месте работы), молодой мужчина развернулся к юной либурбемке.
— Серена Хортрей. Как бы вы не называли свои действия, но вы совершили преступление, за которое должны ответить.
Марлин и Бальтазар одновременно побледнели.
Ординумий же не собирается…?!
— Нет в Либурбеме закона, который запрещал бы занятия любовью! — надув губы, громко запротестовала Серена. — Даже если они…немного насильные.
— Но есть в Тенебруме.
Глаза девушки округлись от изумления. Похоже именно в этот момент она осознала, что ей по-настоящему грозило за своё своеволие.
— Однако, учитывая факт, что вы несовершеннолетняя демонесса, я склоняюсь к выводу, что тюремное заключение — не самое подходящее наказание.
Серена беспокойно сжала руки, не зная, что сказать.
— Думаю, взяв во внимания не слишком стабильное эмоциональное состояние и неадекватное проявление любви к ближним, будет правильней отправить вас в определённое место для реабилитации. Оно находится вдали как от Либурбема, так и от Тенебрума. Там же мы и найдём новую школу для вас, если понадобится.