Серена растерянно захлопала глазами. — Нет… — промямлила она. — Не надо забирать меня отсюда…
— Вы и так достаточно провели здесь времени. — ответил ординумий. — Этого вам вполне хватило, чтобы развратиться.
— …Нет…Это не правда…Вы ведь шутите…— Серена сквозь слёзы принялась поочерёдно вперять свой взор то в Марлин, то в Бальтазара.
— Прошу! Мама! Магистр! Неужели вы хотите опять расстаться со мной!
— …
— Господин ординумий, — холодно возразила Марлин, — разве это не моя обязанность перевоспитать Серену и образумить?
— Пока ваша дочь будет одержима вожделением, и пока вы не начнёте вести полностью законопослушный образ жизни, не сможете оставаться вместе. — нелицеприятно заключил ординумий за всех троих.
— Нет! Нет! Нет! Я не хочу! Вы не заставите меня! — рыдая, раскричалась Серена. — Какое право вы имеете решать за меня, кем мне быть!
Не выдержав её душераздирающих рыданий, Бальтазар подошёл к ней и осторожно взял за руку.
— Серена, это необходимо не для того, чтобы мучить тебя, клянусь. Но твоя душа сильно искажена сейчас и нуждается в исцелении.
— А может и не искажена! Может это и есть настоящая я! — непримиримо вскричала Серена, отдёрнув руку.
Бальтазару машинально хотелось сказать что-то вроде «так будет лучше для тебя», но он осёкся, подумав, что именно эти слова прозвучали бы наиболее лицемерно.
Но какие тогда правильные? Были ли они вообще?
Или, точнее, было ли хоть что-то правильное в их безумном мире?
— Вас не будут заставлять, становится тем, кем вы не хотите. — вновь заговорил ординумий со вздохом. — Вам лишь покажут иную сторону жизни. Вы, разумеется, должны будете следовать определённым ограничениям и правилам, пока живёте в другом месте. Обещаю, вам не будут «промывать мозги» или делать что-то подобное, а просто дадут повод задуматься над своим поведением. Потом вы сами сделаете выбор, куда вернуться.
Услышав это, Серена немного успокоилась.
— И как долго продлиться это наказание? — спросила она.
— До вашего совершеннолетия. Тогда вы и решите.
— Ах, но это же целый год почти!
— Весьма немного, учитывая, что вы натворили. — неукоснительно сказал ординумий, и у Серены пропало желание продолжать перечить. — Госпожа Хотрей, господин магистр, надеюсь, у вас нет никаких возражений?
—…Нет. — поочерёдно ответили Марлин и Бальтазар.
— Один ещё вопрос, господин ординумий, — сказала тенебрумка, — куда именно вы собираетесь направить Серену? Думаю, мы имеем право знать это.
— Простите, но я не могу сказать вам об этом прямо сейчас…
— Что? — Марлин чуть не опешила. — Но ординумий…
— Прошу вас, доверьтесь мне. В ближайшее время мы снова встретимся, и я всё объясню. Клянусь вам! — ординумий торопливо достал из кармана какие-то записки и передал их тенебрумцам.
«Нотариус» и магистр беспокойно переглянулись и молча пришли к соглашению, что демон спасший их сегодня от грубого соблазнения и оказавший помощь в поисках заблудшей дочери и ученицы, вполне заслуживает доверия.
— Скажите хотя бы ваше имя, господин ординумий. — попросил Бальтазар.
— …Шэдоу...Вы найдёте меня по нему. А сейчас лучше уходите.
Прощально посмотрев на Серену, Марлин и Бальтазар не знали, что стоило сказать и что можно было сделать…
Любое воодушевляющее слово могло стать ядом и отравить надежду юной демонессы…Любое заверение могло превратиться в жестокую ложь…
А любое действие, любой жест могли стать провокацией и искушением.
Их взаимные откровения не разрешили всего до конца. Они, все трое, ещё были запутанны и не полностью понимали, чего действительно хотели.
Всё изнутри и извне заполнилось густым и тяжёлым молчанием.
Ощутив непривычное жжение в глазах, Марлин бесшумно сделала шаг назад и покинула покои Волютара.
Магистр, пошедший следом за ней, на секунду обернулся. На лице его дрогнула какая-то элегичная улыбка, и, отвернувшись, он уже с большей уверенностью вышел из комнаты.
Волютар, надеялся, что ординумий полностью увлечётся драмой между Марлин, Бальтазаром и Сереной и забудет о его с поданными развратной провинности. Когда же защитник порядка бросил на него новый суровый взор, намекая, что помнил о желании разобраться с ним, верховный Либурбема безнадёжно вздохнул.
Шэдоу не обманул Марлин и Бальтазара. На следующий же день они встретились и разузнали у него всё что необходимо…В том числе и то, кем он являлся на самом деле. Последнее шокировало тенебрумцев, но при этом воскресило сильную надежду в Тёмный мир.
Их мир действительно менялся. Определённо можно было сказать, что Волютар и его наиболее развращённые подданные утихомирили свой пыл и перестали выходить на периодическую охоту в другие города за невинными девушками.
Марлин удалось без лишних проблем прекратить работу в «Церемониальной конторе». К своему огромному удивлению, она обнаружила, что все члены организации заботились о ней больше, чем могло показаться. Расставаясь с Марлин, они, однако, просили не забывать о них и в случае нужды обращаться за помощью.
С поиском обычной работы возникли некоторые трудности, но в конце концов, тенебрумка смогла добыть себе должность легального нотариуса. (Конечно, не обошлось совсем без помощи бывших коллег и их рекомендаций от имени «Церемониальной конторы», но дальше этого связь Марлин с ними больше не продолжалась).
Многие соработники и ученики Бальтазара заметили, что магистр был особенно меланхоличен в последнее время. Печальный взгляд его постоянно блуждал где-то вдали и при взгляде на своих учеников и друзей, казалось, он смотрел совсем не на них. Голос его даже при чтении восторженной поэзии звучал безрадостно…
Никто кроме Марлин, Шэдоу и, конечно, случайных либурбемских свидетелей так и не узнал о его несостоявшемся романе с Сереной Хортрей.
Шэдоу, довольно быстро смекнув о плохих отношениях юной демонессы с обычной тенебрумской школьной программой, смог добиться девушки перевода в особую школу. Через несколько месяцев Серена смогла завершить её без всяких проблем к своему большому облегчению.
День, в который юной либурбемке должно было исполниться шестнадцать, приближался…
Пытаясь подготовиться к любому её решению, и Марлин, и Бальтазар сильно тревожились. Тенебрумка обнаружила, что магистр всё чаще стал читать отчаянное предсмертное послание своей матери.
Общая трагедия сильно сплотила их, и они каждый вечер стали проводить время в обществе друг друга, бесконечно разговаривая по душам.
Однажды, увидев, как Бальтазар в очередной раз читал предсмертный стихотворение своей матери, на сей раз более тщательно и пытливо, Марлин подошла и вырвала у него листок.
— Не стоит. — коротко сказала она. — Если мы не знаем, как лучше поступить, то стоит поступить как подлинным тенебрумцам. В лучшем смысле этого слова.
И Марлин бросила лист на сожжение в камин. На секунду Бальтазару захотелось упасть и вытащить это скорбное послание из горящих углей голыми руками, но он сдержался. Утонув в кресле и свесив голову, мужчина попробовал также сдержать слёзы.
В этот момент Марлин приблизилась к нему и с нежностью обняла за голову.
— Что бы не решила Серена, это не должно стать концом ни для кого из нас. — сказала она.
Ведь настоящие тенебрумцы должны были стойко принимать превратности жизни, а не сбегать от них.
====== Глава 4. Ненависть. Часть 1 ======
Внезапная гибель Каллистуса и приход к власти его младшего сына ознаменовали собой приход иной эпохи в Тёмные земли. Тогда наступило время новой тяжёлой битвы — против тирании, укоренившейся во многих городах. Надвигалась и изо всех сил боролась за своё существование демократия…
Издавна каждый город обладал определённой автономией, с которой повелителю не позволялось вводить глобальные реформы, противоречащие основным законам городов, без одобрения (цепко захваченного в правление Каллистуса) самих верховных. Однако многие из них узрели всеобщую нужду в кардинальных изменениях и согласились принять демократическое направление политики. Воспротивились предложенному строю лишь властители Кларегнума и Инвидиана. Но в итоге они вынуждены были склониться к стороне большинства верховных, поддержавших новые начинания.