Фраджил уставилась на экран компьютера, не поняв последнего слова.
Надзиратель ухмыльнулся и, быстро пробарабанив пальцами по клавиатуре, показал девочке новый текст.
— Майдкат — психоневротическое расстройство, характеризующееся сверхповышенной эмоциональностью, инфантильностью, подвижностью, конфликтностью в поведении, а также … — глаза Фраджил пораженно расширились от последних, самых понятных слов, — малыми способностями к здравому осмыслению.
Надзиратель злорадно сжал её хрупкие плечи, готовясь вонзить в них когти.
— Вот видишь, Фраджил. Неважно, кому вы будете звонить и сколько раз это сделаете. Для мира вы — всего лишь кучка буйных малоумных детишек. Никто никогда не поверит вам.
«Нет…Богиня…что же это такое…». Новый удар сотряс Фраджил больше всех прежних вместе взятых. Рушилась, сотворённая из боли, ошибок, вины, раскаяния и любовного рвения решительность, теряя главную основу под собой —надежду. Она, с таким трудом недавно воскресшая во Фраджил, собиралась сейчас снова умереть…И на сей раз окончательно….
«Нет! ...Нет!» — последние душевные усилия девочки отчаянно позывали её удержаться за что-то. За что угодно… За что-нибудь…
Глаза маленькой демонессы потухали.
Когда надзиратель грубо развернул её к себе и стащил со стула, чуть не сломав руку, она едва ли сопротивлялась, превращаясь в безвольную куклу.
— Я разочарован в тебе, Фраджил. Мне-то казалось, что кто-то вроде тебя никогда не совершит такого мерзкого проступка. Я был дьявольски добр, не сообщив сегодня Импатенс, что видел, как ты выходила из класса в неурочное время. Да, да, не смотри на меня так, я знаю, что произошло на самом деле: твой дружок оказался в морозильнике вместо тебя. До чего же глупо и по-ребячески было для него строить из себя рыцаря без доспехов и оружия, когда в конечном счёте ты бы всё равно не избежала сурового наказания. Но знаешь, Фраджил… — коготь надзирателя зажал её губы, перекрывая все до единого звуки, норовившие слететь с них. Оставив небольшую царапину, коготь пополз вниз по шее, —…я неимоверно добр сегодня и, так и быть, не буду отрезать твой язык за его вертлявость, не буду также и просить Импатенс отправить тебя в морозильник. Но за это придётся заплатить.
— Заплатить? — еле передвигая губами и теряя ощущение собственного голоса, переспросила Фраджил. — Но у меня ничего нет…
А последнюю драгоценность, что у неё была, она отдала Агилис. За шанс, которого никогда не было…
— Тебе и не нужно ничего отдавать. — коготь надзирателя не остановился на ключице, и инстинктивное смятение вдруг всколыхнуло весь дух Фраджил. — Но сама отдайся мне.
Девочка моментально пришла в чувства и панически отшатнулась. Уже этой отвратительной фразой надзиратель вторгся в нечто личное и сокровенное в ней. Это ни капли не было похоже на беспечное и безобидное предложение Агилис, движимой всего лишь сластолюбием и плотской любознательностью.
У надзирателя были совсем иные желания. Они были по-настоящему страшными. Он дьявольски любил властвовать и издеваться над всеми, кто был слабее его. Эта чёрная жажда нередко соединялась в нём с беснующейся похотью, добычей которой демон весьма осознанно не хотел выбирать никого совершеннолетнего. То, что он делал с некоторыми обитательницами приюта, могло сломить их сильнее любых побоев. Ломались очень многие. Серпентина и Хелена были в том числе. Всё это произошло после их «индивидуальных бесед» с надзирателем. Очевидно, был изуродован и повреждён не только их внешний облик…
А ведь возможно…
Когда-то в них было и нечто иное… не совсем злобное…? Они всегда были не слишком приятными личностями, но после надругательств надзирателя они превратились в малолетних извергов, почти что монстров.
Такой же может стать и Фраджил… Такой же как те, кто хочет разрушить жизнь, подобным Найту.
— Лучше я умру, чем соглашусь на это! — прокричала Фраджил, прижимаясь к стене, как будто пытаясь вычерпнуть из неё хоть сколько-то смелости и сил.
— Ну, ну! Не надо так кричать, Фраджил! — надзиратель одним шагом преодолел расстояние между ними, приблизившись к девочке вплотную, и слегка зажал ей рот своей ладонью. Когти его мягко, но пугающе царапали щёку, надзиратель давал понять, что пока всерьёз не применял силу, которая бурлила в нём. Но в любой момент он мог выпустить её и причинить Фраджил горазбо большую боль.
— Неужели ты взаправду думаешь, что умереть гораздо лучше? — от пронзающего взгляда тёмно-оранжевых как мрачный закат глаз надзирателя невозможно было укрыться. — Подумай, какого это, умереть, не дожив даже до совершеннолетия: ты совсем ничего не успела сделать в этом мире, никак не реализовала себя, не принесла никому пользы, не оставила и крохотной след — ты словно никогда и не существовала.
Иногда мысли о возможной смерти невольно появлялись в уме Фраджил. Она никогда не хотела углубляться в них, пытаясь верить, что точно попадёт в хорошее, доброе место, когда умрёт, совсем непохожее на Стрейсолс. Но порой девочку преследовал смутный страх, что она потеряется и не найдёт путь к раю.
Что с ней будет тогда? Превратиться ли она в фантома?
Где-то в отголосках детства ей иногда слышались слова священника о том, что в фантомов превращаются только обезумевшие демоны, которыми всегда являлись страшные грешники.
Но кого именно он называл страшными грешниками? Не тех ли, кто творил зло? ... Нет, саквус лишь повторял абстрактные понятия, такие как «безверие» и «извращение священных посылов» …
И разве никогда не случалось, что рассудок теряли и добродетельные демоны?
Ещё хуже были сомнения, что после жизни вообще что-либо существует. А вдруг после смерти Фраджил возьмёт и исчезнет…Как будто сольётся с пустой темнотой…
— И потом, подумай о бедолаге, Найте. — продолжил надзиратель. — Каково же будет ему, пожертвовавшему собственной жизнью ради твоего спасения, когда он узнает, что ты умрёшь немногим позже? Не думаешь ли ты, что своим опрометчивым решением полностью обесценишь всё то очень многое, что он для тебя сделал?
Все слова застыли на языке Фраджил.
Она почувствовала, что возможно и не имела права ничего возражать. Девочка действительно не понимала всей той тяжести долга и обязанности перед Найтом, которые были на её хрупких плечах. Фраджил точно не могла и не имела права отказываться от своей жизни, когда кто-то дорогой готов был умереть ради её сохранности.
Но, Богиня, почему она должна была платить за сохранение жизни такой ценой!?
И был ли вообще смысл пытаться спастись? Если не в этот раз, то в следующий ей может опять угрожать морозильник! И тогда снова придётся позволить надзирателю делать с ней всё, что он захочет? А потом опять? И сколько это будет тогда продолжаться?
И позволят ли ей по достижению 16 лет уйти отсюда? Ведь немного кто доживал до этого…А если и доживал, то возвращался в мир извне не меньшим монстром, чем надзиратель и все остальные работники приюта.
Нет! Нет! Нет! Фраджил ни за что не может согласиться на такое!
Но Найт…Он же будет так несчастлив, если она сдастся. Фраджил ни за что не сможет простить себе его отчаяние…
Но...НО!
— Ну же, не будь неблагодарной эгоисткой Фраджил! — надзиратель обхватил руками её шею и игриво сжал, так что девочка ощутила лёгкое головокружение. — Не отнимай у Найта удовлетворение, что он был хоть чем-то полезен. — убрав руки с шеи, надзиратель передвинул их значительно ниже. Личные границы уже были не просто нарушены, а осквернены. Фраджил не хотела ни смотреть на конкретные действия надзирателя, ни думать о них, ни воспринимать. Но как только, начало пропадать ощущение одежды на теле, последнего защитного слоя от похотливых рук и тошнотворных взглядов демона, маленькая демонесса ничем не могла остановить внезапную вспышку гнева и отвращения, вышедшую из неё громче и яснее любого ответа: Фраджил толкнула надзирателя в грудь.