Повинуясь дивному изящному голосу своего опекуна, Андре убрал ладони с лица и, отворил глаза. Утешительное и суетливое объяснение разлилось по душе юноши: Латенто всего лишь хотел спасти его! Он не сошёл с ума! Никто и ничто не сошло с ума!
Значит Андре вовсе не был безразличен Латенто! Латенто похоже даже…!
У Андре получилось! Он смог добыть искренний ответ! Богиня, неужели ему всегда было достаточно подвергнуть свою жизнь смертельной опасности, чтобы растопить покрытое льдом равнодушия сердце Латенто? Если бы Андре знал об этом сразу, то …быть может, нашел бы менее …пагубный способ осуществить задуманное. Без жертв.
Но разве итог не оправдывал все потери?
Почти без колебаний приняв протянутую руку, Андре поднялся на и горячо набросился на Латенто с объятиями, на что опекун деликатно отстранился и произнёс.
— Постой Андре. Боюсь, ещё весьма рано радоваться. Худшее вовсе не позади. К тому же, твоё физическое состояние оставляет желать лучшего.
— О чём ты говоришь, Латенто? — игнорируя нарастающую боль в изувеченном лице и подмятой груди, говорил со счастливой улыбкой Андре, потеряв всякое чувство реальности и здравого смысла от затопившего сердце восторга. — Я жив! Ты уже спас меня! — сказал он и, сделав шаг, пошатнулся.
— Нет же, Андре. — Латенто сухо и язвительно рассмеялся. — Вернись-ка обратно в наш мир! Даже если ты впрямь ослеп, нельзя заставить весь тёмный народ ослепнуть так же. Ничто не предотвратит наступление ещё одного сокрушительного монстра. Я говорю о суде, Андре. Даже если ты уничтожишь письмо от Иракибили и уговоришь Флорин молчать, донесёт о случившемся кто-то из слуг, и судебное преследование вспыхнет незамедлительно.
— …О, Богиня! — Андре побледнел от ужаса, невольно поняв всё чудовищно масштабное и публичное значение произошедшего. Без лишней грандиозности, случилось историческое событие — они убили правителя Рейджленда — отнюдь не самого миролюбивого городка.
Как, чёрт возьми, Латенто мог оставаться таким спокойным?
Свершившееся всполошит все Тёмные земли и опрокинет весь Рейджленд…Нет, это просто нельзя воспринимать слишком серьёзно. Иначе Андре точно сойдёт с ума и завопит от ужаса. Всё разрешится и будет хорошо. Латенто найдёт выход, молодой демон был уверен в этом.
— Прежде всего, отправляйся в дом своей матери. — сказал опекун. — Договоритесь с ней, как и раньше, ни при каких условиях не упоминать моё имя и о нашей с тобой связи.
Ещё не раз, Андре успел осознать, что далеко не вся беда позади. Нависшая над ним штормовая туча была слишком катастрофической, чтобы к ней возможно было отнестись беспечно. И вскоре нагрянувшая после нервозной и изнурительной беседы с матушкой толпа навязчивых репортёров подтвердила это ярче некуда.
Некогда убийства в Рейджленде оставались безнаказанными, если давали общественности достаточно оправданий. Впрочем, и в те, как не печально, более благополучные для таких как Андре времена, вряд ли бы нашлось много оправданий для убийства самого верховного.
Весьма иронично, но Андре, совсем недавно вроде желавший поскорей встретить смерть, нынче поддался настоящей панике из-за новой её чрезвычайно большой вероятности. И он бы наверняка погиб, не спаси его вновь Латенто, тот, кого он мог назвать своей единственной жизненной опорой. И теперь, когда это было предельно необходимо, прекрасный опекун проявил свои наиболее обворожительные качества изящного хладнокровия, предприимчивости, холодного расчёта, харизматичной манипулятивности и утончённая чинности.
Он проворно скрыл все компрометирующие факты, и никто в суде, даже обернувшаяся резко враждебной Флорин, не знал о том, что на самом деле связывало прекрасного тенебрумца с молодым демоном.
Раньше Андре все предосторожности казались сплошной паранойей, а теперь…наверное, он бы не сильно удивился, узнав, что его опекун рассматривал вероятность такого исхода.
Раскрываясь во всей своей аккуратной, грациозной, но несколько мрачной красоте Латенто выступил в суде в роли адвоката Андре.
Благо ещё, что мать участвовала в тяжбах недолго: очень скоро всем стало понятно, что от этой женщины в её крайне истеричном состоянии будет плачевно мало толку и, что ещё хуже, кто-то из присяжных рискует вынести вердикт под влиянием невольной жалости к этому существу.
На сей раз смертная угроза очень долго жёсткими клешнями сдавливала юноше горло, не давая права свободно дышать. И прошёл не один час и день пока Андре не почувствовал, что эта хватка полностью ослабла и спала.
Он не хотел запоминать всего…Ни бесконечно тоскливых, бессобытийных и монотонно-пустых дней в лишённой всякого комфорта тюремной камере, где скованного цепями Андре ни на мгновение не покидало невыносимое томление по Латенто и его долгожданной взаимности.
Ни бешеной толпы, которая всегда собиралась перед зданием суда, и порывалась устроить над юношей свою расправу.
Ни всех вечно повторяющихся, но всегда устрашающих как в первый раз свирепых судебных заседаний, ни продолжительных громких диспутов, в которых все кроме Латенто похоже норовили люто раскромсать Андре, ни ужесточающихся раз за разом в своей желчности нескончаемых обвинительных фраз и тягостно-казённых тавтологий. И особенно ни истошного визга бедного маленького поросёнка, в которого безжалостно вонзали ножи по жуткой языческой традиции. Если бы розовый малыш после седьмого удара вслепую выжил, то Андре должны были оправдать и отпустить.... Стоило ли удивляться, что несчастный детёныш, невольно участвующий в правосудии, так и не выжил? Ни в чём не повинное создание умерло после четвёртого удара.
Весь суд прошёл для Андре ужасным водоворотом ненужного кровопролития, заточения, ненавистных выпадов, разъярённых слов. Во всём этом лишь Латенто был спасительной верёвкой, за которую молодой демон отчаянно держался, чтобы не быть поглощённым разрушительной пучиной.
Но при всём том, Андре невольно запомнил всё. Каждую тяжёлую и напряжённую подробность этого адского мероприятия. Каждое слово, каждый крик, каждый диалог были вбиты в его разум точно ударом металлического молотка. В то же время тягостные и кровоточащие воспоминания эти как бы спутались между собой, потеряв последовательность. Так обвинения, ярость которых сочилась как из уст простых присутствующих и присяжных, так и официальных представителей закона смешались для Андре в один бесконечный лютый поток, в котором сложно было различить кому что конкретно принадлежало…
«Подсудимый обвиняется в преступлении великого масштаба! В попрании нашей жизни, земного кумира! Чудовищней преступления, чем убийство нашего вселюбимого верховного Рейджленда Лиона Иракибили не происходило уже давно в нашем городе!... На основании многочисленных показаний госпожи Флорин Иракибили и всех найденных улик…
… Непростительное дьявольское преступление! …Личность изначально сомнительной репутации! ... И подчёркнуто-сомнительно облика! Ничтожный блудник! Безнравственное чудовище! Кровожадный монстр! Отвратительный совратитель! Худший из всех убийц! Он не достоин называться демоном! Он не имеет права жить!
…. Непростительно! ...Невозможно помилование! ... Призываем к справедливости! ... Смертная казнь! ... Воздадим отмщение за нашего великого покровителя! Казнить самым жестоким способом данного маргинала! Эту похотливую свинью!»
Эти демоны, казалось, могли разорвать Андре на куски одними своими словами…Юноше было страшно каждой клеткой своего существа, подобно осе, залетевшей случайно не в переполненный сладким мёдом ароматный улей, а в опутанное паутиной логово огромных пауков. Но, хвала небесам, у Андре был спаситель в образе гладкой, статной, леденистой змеи, способной противостоять отвратительным садистским насекомым.
«… Примите, однако, к сведению, господа, тот факт, что дуэль, зачинщиком которой явился господин Иракибили, была прямым нарушением закона.»
«…Господин Иракибили может позволить себе порой слегка обходить закон стороной! То было вопросом чести! Наш правитель имел полное право на то! Этот отвратительный безбожник спровоцировал его! Многие порядочные рейджленцы поступили бы так же!»