«Закон остаётся законом вне зависимости от конфликтов, разрешению которым он мешает.»
«Тогда подсудимый становится вдвойне преступником!»
«Но на основании всех показаний и улик, мы можем прийти к выводу, что господин Иракибили угрожал обвиняемому, пользуясь преимуществом своего положения. Его поступок нельзя назвать иначе, как настоящее злоупотребление властью!»
К превеликому счастью, судебный процесс всё-таки окончился. Когда судья объявил об освобождении Андре, молодой демон уже не мог больше сдерживаться и прежде формального финала упоенно притянул к себе Латенто и крепко поцеловал. Металлический молоток судьи повис в воздухе, и в зале воцарилась гробовая тишина. На лицах судьи, прокурора, присяжных и остальных членов суда застыло выражение непреодолимого омерзения. Латенто отпрянул от Андре как ошпаренный, и, смущённо откашлявшись, обратился к залу:
— Прошу прощение, господа. Похоже мой подзащитный совсем лишился рассудка после столь долгой для него изоляции от женщин. Нам следует простить ему эту провинность.
«Нет! Ради всего святого, не отстраняйся от меня так скоро! К чёрту приличия! Плевать на всех! Пусть отвернуться, если им противно смотреть!» — пытаясь передать все свои слова через наполненные лихорадочным огнём глаза, Андре захотел вновь примкнуть к Латенто. Но опекун, своевременно смекнув эти намерения, тут же нещадно придавил ему ногу под столом. Дёрнувшись от боли, юноша решил поумерить пыл.
Судья сердито нахмурился, но коротко кивнул, и молоток, наконец-то, закончил свой путь до металлической подставки.
— Тогда объявляю это заседание и весь судебный процесс закрытыми.
Прокурор сжал зубы и столь озлобленно пронзал взглядом Латенто и Андре, что казалось страстно желал вырвать у судьи молоток и размозжить им головы. Среди присяжных начались шипящие перешёптывания. Некоторые из них, молодые демонессы, подскочили и словно наперегонки подбежали к Латенто.
— Ох, господин Венаторс! — затараторили они наперебой. — Вы в порядке? Вам стоит обезопасить себя от дальнейшего общества этого блудника, раз он позволяет себе такое поведение! — одна из демонесс суетливо потащила Латенто за локоть от Андре, в то время как другая резала молодого демона взглядом.
— Всё в порядке, сивилы. Можете обо мне не беспокоиться. — бесстрастно отвечал тенебрумец, оглядываясь на покидавших зал демонов. — Просто недоразумение. И я позабочусь, чтобы господин Маргаркус…
— Позвольте, прекрасные сивилы, — прервал его Андре, обнажив белоснежные зубы в обольстительной улыбке, в которой только Латенто разглядел тень едкого презрения, — я не за что не хочу ругаться с вами. Но вы же сами понимаете, что красоту господина Венаторса нельзя назвать иначе, как всепокоряющей. Задумайтесь ещё раз, разве можно меня винить за то, что я, как и вы, покорился ей?
Попытка задобрить демонесс у Андре удалась. Поняв в этот момент, что ранее подсудимый, был довольно красив и обаятелен (пожалуй, они даже признали про себя, что злополучная внешность шла ему, как никакая другая), хоть и не настолько, как адвокат, девушки смягчились и заговорили с ним громко, но совсем не сердито, почти как с ребёнком, которого захотели ласково отчитать.
— Ах, но вы же мужчина! — почти хором заголосили они, и одна из них продолжила. — Мужчины должны покоряться только женской красоте, а женщины только мужской.
— Почему же? — продолжал улыбаться, но более напряжённо Андре.
— Во всём должна же быть гармония! И душевная, и физическая. Соединение двух противоположностей, понимаете? Нежного, слабого и сильного, твёрдого. Это гармония, видите? Природно-обозначенная и репродуктивная…
— Но…!
— Ан…Господин Маргакус! — Латенто, заметив, что за спором уже начали с плотоядным любопытством наблюдать некоторые участники суда, раздражённо схватил Андре за руку, слегка оцарапав, и повёл юношу к выходу. — Суд уже окончен. Не советую разводить новый скандал. Лучше вам сейчас поехать к матушке и уведомить, что вас не собираются казнить.
— Нет! Нет! Что же это! Я хочу ответить сим прелестным созданиям на убеждение об их «правильной» репродуктивной любви! — разгорячённо сказал юный либурбемец, противясь хватке Латенто.
— Успокойся, Андре! — шёпотом процедил он на ухо молодому демону. — Ты явно не в своём уме. Не копай новую яму для себя!
Но Андре не слышал его в этот момент.
— По-вашему это единственно допустимая гармония? Даже самые похотливые либурбемцы знают, что нет ничего гармоничней…!
— Прошу простить! Похоже моему подзащитному срочно нужна психологическая помощь. — сохраняя изящное хладнокровие, поспешно объяснился Латенто со злобно-ошеломлёнными участниками суда, которые услышали провокационный диалог, и вытолкал Андре за дверь.
— …взаимного желания и стремления к слиянию душ. — но эти слова молодого демона, к счастью для него, были услышаны уже только Латенто.
====== Глава 5. Ускользающий сон. Часть 3 ======
Громкий хор плача прошёлся по всему Городу Ненависти. Для каждого жителя это было по-своему траурное событие. Ведь погиб не обычный добропорядочный или не совсем таковой горожанин, а сам верховный — самое важное тёмное создание в городе. Всем быстро стала известна причина этой огромной трагедии. Некий аристократ легкомысленного нрава из Либурбема совратил жену верховного. Не вступи недавно в силу закон об отмене смертной казни за прелюбодеяние, Флорин Иракибили без всякой жалости подвергли бы растерзанию на эшафоте. Но ныне озлобленным рейджледцам оставалась подвергнуть её социальной расправе. Даже активное содействие обвинительной стороне в суде не реабилитировало неверную жену верховного в глазах горожан, потому в своём уничтожительном сплочении они продолжали травлю и неприятие, пока не убедились, что жизнь демонессы уже к концу судебного процесса стала совершенно невыносимой…и невозможной.
Для рейджлендцев непомерной досадой стала невозможность употребить столь же яростную травлю и на похотливого иногородца. Всеобщая ненависть к нему весьма незначительно уменьшилась после финального суда, и различные демоны успели по-разному выразить её. Пресса со скорбной озлобленностью швыряла камни вдогонку молодому либурбемцу. Писатели сочиняли крайне очерняющие сатиры, художники — карикатуры. Светские львы и львицы намеревались никогда не обходиться без злобного напоминания о сластолюбивом негодяе, который должен был быть более жестоко наказан. Были и те, кто решительно намеревался разыскать Андре Маргакуса и устроить над ним суровый и страшный самосуд.
Молодой демон ожидаемо отказался ехать к матушке, ограничившись сухим звонком.
Латенто большую часть дороги был молчалив, ничего не сказав о последних действиях юноши в зале суда. Когда они вернулись, Андре не преминул нарушить тишину между ними.
— Ладно, теперь, когда наши слова скрыты от чужих ушей, мы можем быть откровенны друг с другом. — слегка обиженно произнёс он, облокотившись о входную дверь. — Ну, скажи же мне, разве я неправ? Ты же слышал всё, что они говорили? «Репродуктивная любовь» — звучит как клеймо, которое можно поставить на лбу у любого гомофоба. Чтобы каждое существо понимало, каким местом они любят.
Латенто молчал, скрестив руки на груди, его воскового цвета лицо было пугающе непроницаемо, а зрачки глаз не сходили с Андре.
— Что с тобой? Ты злишься на меня? Извини, я сожалею, что…столь сильно смутил тебя после суда, но пойми же, каково было мне! Я вечность провёл в их ужасной темнице без тепла, света и тебя! Мне уже казалось, что я буду навечно замурован там без возможности жить…и …даже умереть. Ведь жизнь без тебя, неважно где, была бы не жизнью вовсе, Латенто…— глаза Андре увлажнились. Протянув руку, он коснулся щеки возлюбленного.
Юноша больше не собирался сдерживать свой любовный запал и следующим шагом непременно бы накрыл Латенто морем поцелуев. Но внезапная хлёсткая пощёчина перекрыла путь его раскованности.