— Постой! Умоляю тебя, не надо оставаться таким беспечным! Андре, неужели ты и дальше продолжишь вести такой образ жизни?! Почему ты не хочешь вернуть всё, как было раньше?
— А мне есть, что возвращать? — презрительно спросил молодой демон.
— Ты отказался от своего будущего, бросил учёбу…Разве сам не хотел…?
— Напомню-ка, что ты бросила любимую работу и села на шею родственникам гораздо раньше! Тебе ли меня упрекать? — процедил Андре. — Хватит! Я не хочу больше разговаривать с тобой! — и сказав это, он удалился из комнаты, громко хлопнув дверью.
А что, если мать права? А он никогда не был? Неужели тогда всё, что Андре осознавал самостоятельно было ложью?
Вдруг он и вправду виноват перед ней? Он не имел права злиться на неё… и сопротивляться ей….
И с самого начала….
«И ты, ещё такой наивный и невинный тогда…»
«Ах, ты сам виноват, что ты такой милашка, сынок!»
Нет! Чёрт возьми, нет! Пускай душа Андре во многом запуталась, но в одном она была уверенна точно: она разорвётся от ужаса, если признает, что это было правильным.
А неправ ли был тогда юноша в его сочившимся ядом непочтении к матери? Но откуда должно было взяться в нём почтению, когда она так испортила Андре жизнь?
Простить её? Сердце нельзя заставить сделать то, чего оно не хочет…И Андре бы это вряд ли помогло как-то смыть старую грязь с души. А делать это только ради матери он вряд ли был способен.
Родительница не стоила никаких укоров совести…
Но Лион…Он же не был перед ним ни в чём виноват…
— Скажи, Жозефина. — заговорил меланхолично Андре. — Что значит, по-твоему, чувство вины?
Девушка слегка встрепенулась и задумчиво посмотрела на молодого демона.
— Чувство это никогда не возникает случайно. Оно появляется, когда есть раскаянья о сделанном. О том, что вы сильно хотели бы исправить…или избежать, но так, чтобы никто не страдал. Вина часто пробуждает лучшее в нас. Когда мы теряемся и больше не уверены в том, правдивы ли нравственные убеждения, на которые мы опирались всю жизнь, лишь сердце способно подсказать правильный ответ. А вина — это того рода чувство, которое идёт именно от сердца, Андре. — лёгкая и нежная улыбка промелькнула на лице Жозефины и юноша почувствовал трепет.
— Ох…я и не понял сразу…Но ты так похожа…— изумлённо произнёс он.
— На кого?
— …На Латенто….
Схожесть Андре обнаружил не только внешнюю (безупречно гладкие чёрные волосы, серебряные, как чистая вода глаза, изящность в движениях), но в самом отворяющемся характере Жозефины, в её пропитанных разными оттенками эмоций жестах он узнавал и вспоминал Латенто. Ту его часть, которую он когда-то полюбил.
Мудрый наставник, друг и гораздо более того. Его суждения и советы всегда казались так искренни и справедливы. Без морализма, ханжества и цинизма Латенто всегда мог подсказать ответы на пытающие голову вопросы, объяснить сложившиеся непростые обстоятельства и сложный ход нынешних вещей. Он мог быть хорошим судьёй и критиком, но без излишней суровости и вспыльчивости. Латенто был чуток, добр, но не сентиментален и кроток. Остроумие, терпимость, вежливость и нечем не сокрушаемая сдержанность не могли не вызывать уважение к нему. Но точное содержание сердца демона всегда оставалось загадкой для Андре, и тем сильнее он хотел её разгадать, чем дальше проходила трансформация его чувств.
Но затем…Облик Латенто начал проявлять мрачные тона. Тенебрумец стал гораздо более замкнут, холоднее, сменил работу, которая раньше носила вполне ясное определение помощника судьи, а превратилась во что-то непонятное и скрытное. Латенто слишком часто стал покидать дом и запираться в кабинете. Андре начал смутно догадываться, что его кумир проводил какие-то щепетильные махинации с документами, которые были, скорее всего, нелегальными.
Они удалялись друг от друга. И именно с того момента Андре ушёл из мирного блуда и погрузился в скандальный разврат с совращением чужих жён и мужей. Словно произошёл какой-то кардинальный слом для них обоих, и Латенто потянул юношу вниз за собой.
И у Андре никогда не было ни шанса, спросить, узнать, как это случилось, что повлияло так сильно на опекуна или даже травмировало…Но Латенто никогда по-настоящему не открывался молодому не демону и не собирался этого делать… Ничто не огорчало юношу сильнее этого. Сами отказы принимать его чувства не были бы столь болезненными, если бы Латенто был более правдив, а не ссылался постоянно на догмы тенебрумской этики.
А разве было всё просто для Андре? Он по-настоящему открыл своё сердце, сделав себя полностью уязвимым перед Латенто. Нежелание мужчины срывать с души вуаль, походило на очень грубую насмешку.
Чёрт возьми, ну неужто после всего того времени, что они провели вместе, этот мерзавец ни самой жалкой капли не захотел приоткрыться своему поклоннику!?
Да, Жозефина было непременно похожа на него. И нынче так противоположна. Даже со всей своей загадочностью и недосказанностью, она ощущалась чистосердечной. Даже со всеми своими уравновешенностью и порядочностью, она не казалась щепетильной и холодной. Даже со всей своей проницательностью, она как будто не таила в себе совсем лукавости. И самое удивительное — это прелестное создание словно не содержало в себе не грамма злобы, даже на того, кого обязана была признать заклятым врагом.
Однако…и перевести Андре на свою сторону она явно была не прочь. Может потому её радушие и благосклонность нельзя назвать совсем безвозмездными.
— Он… тоже мне говорил это. — мягко произнесла Жозефина после повисшего молчания. — Говорил, что узнаёт во мне себя…того, которого бы хотел видеть, но которого безвозвратно потерял.
— …Это потому что ты гораздо лучше его.
— Почему вы так думаете? — спросила фея, неуверенно сжав руки.
— Я так чувствую…
— Поверьте, он — вовсе не плохое создание. — с тихой печалью ответила Жозефина. — Я боюсь, он просто очень сильно запутался. Забыл про доброту своей души. Но я верю, она всё ещё живёт в нём…
— Ты настолько хорошо его знаешь? — сомневаясь и ревнуя, спросил Андре.
— Да…
— А что думаешь насчёт меня? У меня тоже добрая душа?
— Да, как я и сказала, в вашем сердце есть доброта.
— Нет, я о другом…Думаешь, во мне достаточно добра, чтобы считаться хорошим…хорошей личностью? Это ведь не дано каждому…
— Я… — Жозефина в раздумьях отвернула взгляд, её гладкие волосы слегка всколыхнулись. — …чувствую в вас есть что-то…как тайная мечта или нужда…почти отчаянная, стать лучше, чище и выше всей грязи, окружающей вас. Но вы, как будто боитесь и не даёте потому этому стремлению свободу. Возможно, вы хотите найти благородные идеалы, но в ничто в вашем мире не указывает пути, а наоборот всё больше и больше запутывает вас. И вам не хватает в себе веры, решительности и силы, чтобы превзойти влияние среды и…— Жозефина вновь посмотрела на Андре, на сей раз строго. — …собственный эгоизм, который, вы думаете, защищает вас. Простите, но, судя по тому, что я услышала, вы совершили немало аморальных и подлинно эгоистичных поступков.
— …Думаешь всё было бы по-другому, живи я в Светлом, вашем, мире?
— Никто не может быть заранее избавлен от всех дурных наклонностей. Но бороться с ними гораздо легче, когда ясно, что правильно, а что нет, и вы чувствуете и видите, что ведёте битву не в одиночку. Когда вы понимаете, что создания вокруг так же хотят стать во всём лучше.
— Я не хочу быть безгрешным праведником. Это совсем не по мне. – вздохнул Андре.
— Праведность сурова, но живя в ней вы будете счастливы. Наш мир предельно спокойный и мирный. В нём нет разгула преступности, нет никакого насилия и блуда. Этот мир никогда не испортит вас.
— Извини, но нет. — уверенно помотал головой Андре. Всё это слишком хорошо для меня. Это утопия, которой я не достигну, да и вряд ли когда-нибудь захочу. Я никогда не смогу стать частью такого мира. Хоть мне и не очень приятно, что опять проповедуешь сменить сторону и уйти в ваш мир, я не злюсь на тебя. Теперь понимаю, что ты правда хочешь, как лучше. Ты — чудесная девушка, Жозефина, правда. Я ещё не встречал никакого настолько же хорошего и добросердечного как ты. Возможно, при других обстоятельствах, в другой жизни, я бы…влюбился в тебя. Ох, надеюсь, это не оскорбительно слышать?