—Ты знаешь меня. — послышался в конце концов ответ от Латенто.
— О чём вы говорите? Я вас вижу впервые в жизни!
Андре и глазом не успел моргнуть, как Латенто настиг отца. Мужчина только и успел дернуться от испуга, после чего тенебрумец схватил его за шею и пригвоздил к стволу дерева.
— Жаль, что это неправда. Я был бы не против никогда не знать твою мерзкую рожу! — сказав это, Латенто ударил отца Андре кулаком по лицу.
Кровь брызнула из носа несчастного демона, разлилась по лицу, и он потерял сознание.
Если бы молодой демон мог, то в этот же миг он бы отступил и бросился бежать со всех ног от увиденного. Загнавшее его в тупик чувств потрясение заставило и понять абсолютно всё, что последует дальше. Андре закрыл глаза и попытался внушить себе, что всё это лишь кошмар, осадивший его несчастную голову после сильнейших и продолжительных переживаний последних дней и недель. Это и было похоже на кошмар, в котором нарушилась хронология времени, и Андре заталкивало в случайные отрывки якобы прошлого. Но кошмар всё продолжался. И молодой демон никак не просыпался.
Впрочем, работало ли хоть раз в жизни это самоубеждение? Не меньше он бы хотел, чтобы оно подействовало в смерти Лиона. Как же прекрасно бы тогда всё было, окажись, что все живы и никто не пострадал! А исполнись это желание и когда-нибудь раньше… Тогда, когда мать начала целовать и трогать его совсем не по-семейному…Быть может, не случись этого, Андре смог бы впоследствии жить без постоянных мыслей о том, чем должно питаться его либидо. И какой же незабываемый восторг он испытал, когда с любовью к Латенто эта его болезнь стала отступать. Но Андре был слишком наивен, ревнив и эгоистичен, чтобы признать, что этот прекраснейший живой эликсир не обязан исцелять молодого либурбемца и принадлежать ему.
«Латенто…Почему? ... Почему я ничего не знаю о тебе? Почему именно ты…!» — юноша всхлипнул, почувствовав надрыв в груди. – «Я не хочу верить во всё это.»
Но он должен был смотреть. Только за это могло зацепиться сейчас его сознание. Андре не имел права прятаться. Он обязан был всё узнать. Даже если это знание страшнее когтей монстра. Но лишь через это у него была возможность попытаться пробиться к правде.
Всё ещё дрожа от потрясения, Андре открыл глаза.
Отец был привязан к дереву. Перед ним стоял Латенто с маниакальной внимательностью следя за мужчиной, ожидая, и скользя пальцами по кончику сжатого в правой руке кинжала. Очнувшись, демон с неминуемой оторопью и ужасом обнаружил в каком положении оказался и вцепился взглядом в Латенто, не желая верить в происходящее. У Андре сжалось сердце от муки. Но нельзя закрывать глаза.
— …Некоторые демоны так наивны, что это не может не вызывать жалость. — с холодным глумлением произнёс Латенто. — Чему ты так удивлён? И по сей день в Тёмном мире каждый день кого-нибудь убивают, грабят, насилуют или избивают — разве ты не предполагал, что однажды что-то подобное запросто может случится и с тобой? Никто ведь полностью не защищён от этого. Особенно тот, у кого имеются немалые грехи за душой. — Латенто подошёл к отцу к коснулся лезвием кинжала его лица. — Но похоже ты всегда был слишком самонадеянным и ограниченным существом, чтобы принять простой факт: жизнь очень хрупка и недолговечна.
— Ч-ЧТО! Что вам нужно от меня? Зачем вы это делаете? — нервно выкрикнул мужчина.
— Я отдаю долг справедливости. — со сдержанной увлечённостью промолвил Латенто. — И тебе давно пора платить по счетам за свои прошлые деяния.
— Да о чём вы, чёрт возьми, говорите! Я же вам ничего не сделал! — жалобно закричал отец.
Латенто гневно стиснул кинжал и моментально вонзил его в правое бедро демона.
«О, Богиня!» — одновременно с криком отца мучительный возглас вырвался из груди Андре, и он едва не закрыл лицо руками в порыве инстинктивной защиты своих чувств.
«Нет, я должен смотреть.»
— Ты неисправимая мразь! — на грани ярости, говорил Латенто. — Если ты забыл о всё том, что натворил, не значит и все остальные забудут об этом!
— Умоляю, прекратите! Я совершенно не понимаю о чём вы…! — с поникшей головой еле выговаривал отец. Латенто схватил демона за волосы и прижал его голову к дереву.
— А я понимаю. Понимаю и помню уже больше двадцати лет. И никогда не забуду, как ты бросил меня и мою матушку!
«ЧТО?!» — Андре чуть не перестал дышать от ошеломления.
Мужчина, сражённый словами Латенто, побелел как смерть и впился широко распахнутыми глазами в тенебрумца.
— Ты? Не может быть. Ох…как же…Велиус?
— О, ты таки узнал меня? — с презрением сказал Латенто.
— Но почему?
— Почему! — желчно вскрикнул на него прекрасный демон. — Да как ты только смеешь спрашивать это!
Отец болезненно завыл и скорчился, когда Латенто вонзил кинжал в его левое бедро.
— Наша жизнь пошла под откос, с тех пор, как ты оставил нас ради этой богатой потаскухи. — терпко проговорил он. — Разрыв с тобой, матушка перенесла весьма мужественно. Но когда к нам однажды нагрянули стражники от Каллистуса и забрали меня, для неё это было куда более тяжёлым ударом. — холодные руки Латенто перешли на шею демона и жёстко сомкнулись на ней. — Бедная моя мама, не могла найти себе покоя в бесконечных раздумьях, как вызволить меня оттуда. В отчаяние она даже обратилась за помощью к тебе и твоей зажиточной родовитой жёнушке. — разомкнув руки над шеей отца, Латенто понаблюдал за его освободившимися лихорадочными вдохами и с ледяной улыбкой продолжил. — Но ты равнодушно отказал ей. А стоило ли, впрочем, ожидать иного от вероломной и похотливой свиньи вроде тебя? — Латенто вонзил кинжал в рёбра мужчине и исторгнул из него новый, усиленный вопль.
Андре опустился на землю и сжался в комок, пропитываясь безысходностью и страданием случившегося.
— Из-за того она направилась к Каллистусу одна… Она хотела молить на коленях пощадить меня и забрать её взамен. Она готова была на что угодно…Мама… — Латенто тяжко вздохнул. — Но она и не перешагнула ворот замка. Одному стражнику показался забавным и неприличным для аудиенции повелителя её простой и измождённый вид. Он не пропустил её и избил. Матушка смогла подняться. Но долго она после этого не протянула… Если бы только, она не была столь отчаянна в попытках спасти меня! Но тебе было на это наплевать! Ведь у тебя давно была иная, роскошная, не скованная приличиями жизнь и новая семья! — кинжал Латенто тут же разорвал левую часть живота отца, выплеснув густую струю крови и крика.
— Ты хоть примерно представляешь, какого это служить у Каллистуса? Когда не единого часа, ни одной минуты и секунды, не чувствуешь, что жизнь не висит на волоске? Когда каждую ночь дрожишь, засыпая, и просыпаешь в холодном поту, потому что знаешь, в любой момент кто-нибудь может ворваться, чтобы изнасиловать или избить до крови и обморока? А иногда и до смерти. Когда любой случайный взгляд, неправильно исполненный кивок, лишний звук, вдох или выдох, упущенное крошечное пятно или кусок пыли влекут безжалостное наказание от господина? Знаешь, когда живёшь в пучине насилия, оно рано или поздно вторгается в твою душу, как бы ты не противился ему. И ты жаждешь крови. Но я не пропащий ублюдок и изверг как Каллистус, чтобы расправляться с любыми созданиями сугубо в удовольствие своей гордыне и жестокости. Я всегда был демоном справедливости, потому моя тяга к насилию нашла свою ипостась в расправе над негодяями, такими как ты.
— Я…я…мне… — отец пытался что-то пролепетать, но Латенто не слушал его и лишь быстрым и резким движением прошёлся кинжалом в районе ключицы мужчины. Ткань, скрывавщая её, порвалась и за ней возникла плотно кровоточащая царапина. Этот острый выпад был не таким глубоким, как предыдущие, но и он заставил демона судорожно искривиться от боли.
— Я не сумел бы выжить за счёт одной своей стойкости. Однажды я нашёл того, кто стал новым смыслом в моей жизни. Безумно благодарен небесам, что он выжил вместе со мной, но… — Латенто прервал себя. — Впрочем, тебе это знать необязательно…К превеликому счастью, Каллистус в конце концов заплатил за то, что натворил. Как он того и заслужил. Понимаешь, отец? Я придерживаюсь философии, что каждый в этом мире должен рано или поздно получить наказание за свои проступки и преступления. Когда-нибудь я разыщу и эту сволочь, стражника, который убил мою матушку и, уж поверь, покараю его куда страшнее, чем тебя. — с холодной улыбкой Латенто добавил. — Если тебя это утешит.