В каждой бутылочке содержалось что-то, похожее на песок. Немного белого, серого, розового, а в одной бутылке песок был практически как смоль черным. Все они были подписаны. Разглядывая их, я скорее почувствовала, чем увидела, движение Саймона позади себя. Его дыхание теплом обдало мое ухо.
— Каждый раз, посещая новый пляж, я привожу оттуда немного песка — это что-то вроде напоминания о том, где я побывал и когда, — ответил он тихо и задумчиво.
Я пристальнее вгляделась в бутылочки и изумилась, прочитав подписи: «Остров Харбор — Багамы»; «Пролив Принца Вильгельма — Аляска»; «Пляж Пуналуу — Гавайи»; «Вик — Исландия»; «Санур — Фиджи»; «Патара — Турция»; «Галисия — Испания».
— И ты везде там побывал?
— Ммм.
— А зачем привозить с собой песок? Почему не открытки, а еще лучше, — сделанные тобой фотографии? Разве такого сувенира недостаточно? — Я повернулась к нему.
— Я фотографирую, потому что люблю этим заниматься, и так получилось, что это еще и моя работа. Но песок? Он осязаем, ощутим, реален. Я могу его почувствовать. Это тот песок, на котором я на самом деле стоял, а взят он со всех континентов планеты. Он возвращает меня обратно, мгновенно, — сказал он, а взгляд его стал мечтательным.
Из уст любого другого мужчины, в любой другой ситуации, эти слова прозвучали бы, как чистейшей воды выпендреж. Но из уст Саймона? Должно быть, мужчина очень серьезен. Черт.
Пальцами я и дальше водила по бутылочкам — их было едва ли не больше, чем я могла сосчитать. На нескольких из Испании кончики пальцев задержались, и Саймон заметил.
— Испания, значит?
Я повернулась к нему.
— Ага, Испания. Всегда хотела там побывать. Когда-нибудь так и будет, — я вздохнула и снова села на диван.
— Много путешествуешь? — спросил он, усаживаясь рядом со мной.
— Стараюсь каждый год ездить куда-нибудь... не в такие моднявые места, как ты, да и не так часто, но каждый год стараюсь выбраться.
— Ты и подружки? — улыбнулся он.
— Иногда, но последние несколько лет я наслаждалась поездками в одиночестве. Есть кое-что приятное в том, что ты сам определяешь маршрут, ходишь, куда хочется, и не приходится созывать собрание каждый раз, когда решишь поужинать.
— Понимаю. Просто удивлен, — сказал он, слегка нахмурившись.
— Удивлен, что я хотела бы путешествовать в одиночестве? Издеваешься? С этим ничто не сравнится! — воскликнула я.
— Блин, я не спорю с тобой. Я просто удивлен. Большинству людей не нравится путешествовать в одиночку — это слишком напряженно, слишком пугающе. И они думают, что им станет скучно.
— Тебе когда-нибудь бывает скучно?
— Я говорил тебе, мне никогда не бывает скучно.
— Да, да, я в курсе, Саймон говорит, но должна сказать, что мне сложно в это поверить. — Я накрутила прядь практически сухих волос на палец.
— Тебе бывает скучно?
— Когда путешествую? Нет, я и сама по себе отличная компания, — быстро ответила я.
— Не хочется признавать, но я бы с этим согласился, — сказал он, подняв чашку в моем направлении.
Я улыбнулась и слегка покраснела, злясь на себя за это.
— Ничего себе, мы становимся друзьями?
— Хмм, друзьями... — Казалось, что он напряженно думает, изучая меня и мой румянец. — Да, думаю, становимся.
— Интересно. От обломщицы к подруге. Неплохо. — Я захихикала и чокнулась с ним своей кружкой.
— О, это мы еще посмотрим, поднялась ли ты со статуса обломщицы.
— Ну, просто предупреди меня перед следующим визитом Шлепка, ладно, друг?
Я рассмеялась над его растерянным выражением.
— Шлепка?
— А, да... ну, тебе она известна под именем Кети, — рассмеялась я.
Наконец, он потрудился покраснеть и застенчиво улыбнуться.
— Что ж, так случилось, что мисс Кети больше не является частью того, что ты так мило называешь моим гаремом.
— О, нет! Мне она нравилась! Слишком сильно ее отшлепал? — снова подколола его я, и мое хихиканье стало вырываться из-под контроля.
Он неистово взлохматил волосы.
— Должен честно сказать, страннее разговора с женщиной у меня еще не было.
— Сомневаюсь, но если серьезно, то куда делась Кети?
Он спокойно улыбнулся.
— Она встретила кое-кого еще и, кажется, по-настоящему счастлива. Так что мы закончили физическую сторону наших отношений, разумеется, но она все еще моя хорошая подруга.
— Ну, это хорошо, — кивнула я и на мгновение затихла. — Как вообще это работает?
— Что работает?
— Ну, тебе придется признать, твои отношения, в лучшем случае, необычны. Как у тебя получается? Делать так, что все довольны? — подгоняла его я.
Он рассмеялся.
—Ты же не спрашиваешь, как я удовлетворяю этих женщин, нет? — усмехнулся он.
— Нет, черт побери. Я уже наслушалась, как ты это делаешь! В этом плане вопросов нет. Я имею в виду, как никому не становится больно?
Саймон задумался на мгновение.
— Думаю, потому что мы с самого начала были честны. Не то чтобы кто-то планировал создавать этот маленький мирок, просто так получилось. Нам с Кети всегда было классно друг с другом, особенно в этом смысле, так что эти отношения сложились сами собой.
— Мне нравится Шлепок... в смысле Кети. Так она была первой? В гареме?
— Завязывай уже с гаремом... из твоих уст это звучит так постыдно. Мы с Кети вместе учились в колледже. Пытались встречаться по-настоящему, но не получилось. Однако она отличный человек, она... постой, уверена, что хочешь услышать это?
— О, я вся во внимание. Я дожидалась подробностей с тех пор, как из-за тебя впервые свалилась со стены рамка с фотографией и грохнула меня по голове, — улыбнулась я, удобно устраиваясь на диване и подбирая под себя ноги.
— Я скинул с твоей стены рамку? — спросил он, одновременно выглядя и позабавленным, и гордым. Мужчины.
— Сосредоточься, Саймон. Делись подноготной своих девочек при исполнении. И не упускай деталей — эта хрень занимательней, чем «HBO».
Он рассмеялся и принял вид сказочника.
— Что ж, ладно, думаю, началось все с Кети. У нас ничего не получилось как у пары, но когда несколько лет спустя мы встретились, кофе перешло в ланч, ланч в коктейли, а коктейли в... ну, в постель. Никто из нас ни с кем не встречался, так что мы начали вместе проводить время, когда я был в городе. Она отличный человек. Просто она... не знаю, как объяснить. Она... мягкая.
— Мягкая?
— Да, она такая миролюбивая, любвеобильная, милая. Она просто... мягкая. Она лучшая.
— А Муркина?
— Надя. Ее зовут Надя.
— У меня есть кот, который подтвердит обратное.
— С Надей я познакомился в Праге. Как-то зимой у меня там проходила фотосессия. Обычно я не занимаюсь модными съемками, но предложение поступило от «Vogue» — очень художественно, очень концептуально. У нее есть дом за городом. Мы провели «нагие» выходные вместе, а переехав в Штаты, она меня нашла. Сейчас она учится на факультете международных отношений. У меня просто в голове не укладывается, что в двадцать пять лет она уже на закате карьеры, модельной, я имею в виду. Так что Надя усиленно работает над тем, чтобы заниматься чем-либо другим. Она очень умная. Она объехала весь мир и говорит на пяти языках! Училась в Сорбонне. Ты знала об этом?
— Откуда я могла об этом знать?
— Легко делать поспешные выводы, когда не знаешь человека, не так ли? — спросил он, пристально меня разглядывая.
— Туше, — кивнула я, подтолкнув его ступней, чтобы продолжал.
— И Лиззи. О господи, эта женщина ненормальная! Я познакомился с ней в Лондоне, в пабе, она была в стельку. Лиззи подошла ко мне, схватила за воротник, поцеловала и увела к себе домой. Эта девочка точно знает, чего хочет, и не боится попросить об этом.
Я в мельчайших подробностях помнила один из ее крикливых эпизодов. Она и правда была довольно конкретна в своих желаниях, при условии, что ты разберешь слова сквозь ее хихиканье.