Очень немногие полицейские и военные суда имеют два и более направления ускорения; когда такой корабль совершает маневр, его персоналу приходится закрепляться и закреплять все подвижные предметы. На некоторых космических станциях искусственная тяжесть за счет вращения обеспечивается только в жилых секциях. И тем не менее существует общее правило: человек привык к чувству веса, и во всем, что сделано его руками, это подразумевается. Так обстояло всюду, кроме дома Уолдо.
Землеройке очень трудно обойтись без ощущения веса. По-видимому, этого требует инстинкт, с которым мы рождаемся. Любой, кто рассуждает о корабле, находящемся на околоземной орбите, склонен считать, что «низ» находится в той стороне, где Земля, и, стало быть, обращенную к Земле стенку корабля считает полом, на котором можно стоять и сидеть. Это совершенно ошибочное мнение. У того, кто находится внутри свободно падающего тела, ощущение веса и, соответственно, ощущение «верха» и «низа» отсутствует. За исключением того, которое вызвано собственным полем тяготения корабля. Но что касается последнего, ни дом Уолдо, ни любой мыслимый космический корабль пока что не строятся такими массивными, чтобы им оказалось присуще поле тяготения, ощутимое для человеческого тела. Хотите верьте, хотите нет, а это так и есть. Чтобы человек ощутил свой вес относительно корабля, последний должен быть размером с хороший планетоид.
Случается, возражают, что тело, вращающееся вокруг Земли по замкнутой орбите, не является свободно падающим. Такая точка зрения характерна для людей, живущих на поверхности Земли, и совершенно ошибочна. Свободный полет, свободное падение и движение по околоземной орбите — это равнозначные термины. Луна постоянно падает на Землю; Земля постоянно падает на Солнце, но результирующий вектор их суммарного движения направлен так, что не дает им приблизиться к своим хозяевам. Так что как бы то ни было, а это свободное падение. Спросите у любого астрофизика или специалиста по баллистике.
Там, где есть свободное падение, ощущение веса отсутствует. Чтобы человеческое тело ощутило вес, на пути действия поля тяготения должно находиться препятствие.
Кое-какие из приведенных рассуждений промелькнули в голове Стивенса, пока он, подтягиваясь на руках, пролагал путь в мастерскую Уолдо. Дом Уолдо был построен безо всякого учета соображений о «верхе» и «низе». «Пола» в нем не было; мебель и аппаратура крепились к любой из стен. Палубы и платформы располагались под любым удобным углом, каких бы размеров и формы ни были, потому что не предназначались ни для хождения, ни для стояния. Точнее говоря, это были не палубы, а сферические рабочие поверхности. И вдобавок необязательно было крепить приборы к этим поверхностям; довольно часто, когда к аппаратуре требовался доступ со всех сторон, она висела в воздухе, закрепленная лишь легкими ремнями или штангами.
Вид у этой мебели и аппаратуры был непривычный, часто непривычным было и назначение. Большая часть предметов мебели на Земле угловата и по крайней мере на девяносто процентов предназначена только для одного — для того, чтобы тем или иным образом препятствовать действию ускорения земного притяжения. Большая часть мебели в домах на поверхности Земли — и под нею — это статические механизмы, противостоящие силе тяжести. Все столы, стулья, кровати, диваны, вешалки, полки, шкафы et cetera предназначены только для этой цели. А у остальной мебели и аппаратуры эта цель непременно стоит на втором месте и в большой степени определяет конструкцию и массивность.
А в доме Уолдо никакой нужды не было в этой угловатой массивности, такой необходимой на Земле, и поэтому многие предметы вокруг обрели сказочное изящество. Всякие запасы, сами по себе массивные, оказалось удобно держать по отдельности в пластмассовых прозрачных чехлах толщиной с яичную скорлупку. Громоздкие аппараты, которые на Земле неизбежно пришлось бы ставить на фундаменты и снабжать кожухами, здесь витали в воздухе на легких эластичных растяжках или просвечивали сквозь пленку толщиной в стрекозиное крыло.