К стальному кольцу вокруг рабочего пространства было прикреплено несколько пар «уолдо». Две пары величиной с кулачки макаки были снабжены телескопическими удлинителями. Именно одним из этих «уолдо» воспользовался Уолдо, чтобы схватить собаку за ошейник. К сферическим стенам тоже были прикреплены «уолдо», включая одну пару такого исполинского размера, что не понять было, зачем такие нужны. Их пальцы были растопырены, и Стивенс на глаз прикинул, что от кончика мизинца до кончика большого пальца будет примерно метра полтора.
На стенах было изобилие книг, но книжных полок не наблюдалось. Книги, казалось, росли на стене, как капустные кочаны. Стивенс сперва пришел в изумление, а потом подумал — и правильно подумал, как выяснилось позже, — что этот фокус проделан благодаря магнитикам на корешках.
Автоматизированное освещение было устроено по-новому, очень сложно, но зато удобно для Уолдо. Однако вряд ли его можно было назвать удобным для посетителей. Разумеется, прямого света не было; источники света были со всей тщательностью направлены так, чтобы ни один не бил в глаза, куда бы Уолдо ни повернул голову. Но светильники, расположенные у него над головой, чтобы хорошо видеть все, на что вздумается бросить взгляд, буквально слепили любого, кто оказался бы лицом к Уолдо. Стоило Уолдо повернуть голову, одни светильники загорались, другие гасли — чтобы свет всегда шел сзади. Кажется, эта схема называется «электрический глаз». И Стивенс взялся прикидывать, как бы попроще осуществить такую схему.
А Граймс не стал церемониться:
— Уолдо, черт подери! Уйми эти свои лампочки. У нас вот-вот головы заболят.
— Прости, дядя Гэс.
Уолдо вынул из перчатки правую руку и коснулся пальцами панели управления. Блики пригасли. Свет теперь шел с той стороны, куда никто из них не смотрел, но стал ярче, потому что площадь светильников уменьшилась. Рябь огней на стенах складывалась в приятные узоры. Стивенс попытался проследить за волнами огней, но это оказалось непростой задачей — ведь они были настроены так, чтобы их не было видно. Удалось это только тогда, когда он перестал вертеть головой и стал двигать одними глазами. Ага, значит, переключениями света управляет движение головы; движения самого глаза слишком малы для этого.
— Ну что, мистер Стивенс, как вам мой дом? Интересно? — несколько свысока улыбнулся Уолдо.
— Очень! Очень-очень! Думаю, это самое замечательное место из всех, где мне пришлось бывать.
— И что же тут такого замечательного?
— Ну-у, полагаю, отсутствие определенной ориентации. А еще — замечательные механические новшества. Полагаю, я не слишком заземлен, но не проходит ожидание пола под ногами и потолка над головой.
— Мистер Стивенс, это просто результат функционального дизайна. Живу в особых условиях — вот и дом мне нужен особый. Новшества, о которых вы говорите, состоят главным образом в устранении ненужных деталей и добавлении новых удобств.
— Правду сказать, самое интересное, что я здесь вижу, это вовсе не дом.
— Неужели? А что, если не секрет?
— Это ваш пес Бальдур.
Заслышав свое имя, пес вскинулся и огляделся.
— Мне никогда еще не попадались собаки, способные сладить с невесомостью.
Уолдо улыбнулся, и впервые в его улыбке проглянуло что-то ласковое и теплое.
— Да, Бальдур настоящий акробат. Он попал сюда совсем щенком.
Он подался вперед и потрепал пса за уши, и внезапно стало видно, насколько он слаб, насколько его жест не соответствовал размерам псины. Движения пальцев оказались настолько вялы, что еле-еле взъерошили жесткую шерсть, едва сдвинули с места огромные уши. Но он, казалось, этого не замечал или не обращал на это внимания. Повернувшись к Стивенсу он произнес:
— Что Бальдур! Вам бы глянуть на Ариэля.
— Что за Ариэль?
Вместо ответа Уолдо коснулся панели синтезатора и раздался мелодичный свист на три тона. На стене у них «над» головами послышался шорох, и оттуда устремилась к ним желтая крошка — кенар. Кенар несся в воздухе, сложив крылья. Будто камушек. Лишь у самой груди Уолдо он распахнул крылышки, зачерпнул ими воздух, сделал несколько взмахов, распустил хвостик, прекратил полет, снова сложил крылышки и завис. Не совсем, однако, завис, а позволил движению воздуха медленно-медленно снести себя к самому плечу Уолдо, выпустил свои шасси и уцепился коготками за хозяйскую майку.