Мысль показалась Уолдо здравой; он очень устал, и сделалось очевидно, что у старого обаятельного пройдохи никаких особых секретов не вызнать. Он с чувством и глубоко неискренно поклялся, что будет упражняться, «как силу возвратить», и попросил Шнайдера оказать любезность и кликнуть носильщиков.
На обратном пути обошлось без приключений. У Уолдо не хватило духу даже на то, чтобы пререкаться с пилотом.
Полный тупик. Одни машины не работают, хотя должны, а другие работают, но невозможным образом. И никто не знает, что делать, кроме старикашки, у которого помутилось в голове. Несколько дней Уолдо трудился апатично, по большей части повторяя опыты, которые уже проделывал, лишь бы не признаваться себе, что застрял, что не знает, как быть дальше, что по-настоящему-то он потерпел поражение и пора бы позвонить Глисону и признаться в этом.
Два «заколдованных» комплекта декальбов продолжали работать, стоило их включить, но все тем же диковинным и невероятным образом, с извивающимися антеннами. Другие неожиданно вышедшие из строя и присланные ему на обследование декальбы по-прежнему отказывались работать. А третьи, годные, действовали великолепным образом, без нелепых верчений и подергиваний.
В невесть какой раз он достал нарисованный Шнайдером эскизик и внимательно изучил его. «Остается только одна возможность, — подумал он. — Еще раз вернуться на Землю и настоять, чтобы Шнайдер в моем присутствии действительно проделал все, что им было сделано с целью вернуть декальбы в рабочее состояние». Теперь он понимал, что на этом следовало бы настоять с самого начала, но тогда его настолько сбила с толку борьба с этим до чертиков сильным гравитационным полем, что недостало воли продолжать встречу.
Возможно, в этом его заменит Стивенс и притом изготовит стереофотоснимки процесса для дальнейшего изучения? Нет, старик суеверно предубежден против искусственных изображений.
Уолдо плавно подплыл туда, где стоял один из неработающих декальбов. Проделанное Шнайдером было, судя по его словам, до нелепости просто. Он нарисовал мелом на антеннах черточки, вот так, чтобы сосредоточиться. А потом уставился на антенны и представил себе, как они «черпают силу», устремляясь в Иномир, тянутся…
Бальдур неистово залаял.
— Да замолчи, дурак! — огрызнулся Уолдо, не сводя глаз с антенн.
Каждый металлический патрубочек по отдельности начал извиваться, вытягиваться. Послышался тихий ровный звук нормально работающего аппарата.
Уолдо все еще обдумывал происшедшее, когда внимания потребовал телевизор. Нет, ему ни капельки не грозила опасность повредиться в уме, как это произошло с Рэмбо; и все же думал он так напряженно, что голова заболела. И все еще не пришел в себя, когда пришлось включить видеофон.
— Да.
Звонил Стивенс:
— Привет, мистер Джонс. Это… Мы тут думали… То есть…
— Говорите яснее!
— Ну-у-у, насколько вы близки к результату? — выпалил Стивенс. — Дело становится очень срочным.
— В каком смысле?
— Частично обесточило Большой Нью-Йорк прошлой ночью. К счастью, не на максимуме нагрузки, и аварийщики сумели кинуть времянки, прежде чем исчерпался резерв, но вы же представляете себе, что было бы, случись это в час пик. По моему собственному отделу число отказов за последние недели удвоилось, и страховщики почуяли неладное. Так что мы срочно нуждаемся в результатах.
— Получите вы свои результаты, — свысока сказал Уолдо. — Я на завершающем этапе исследования.
Не то чтобы он уж так был в этом уверен, но Стивенс злил его даже больше, чем большинство безволосых обезьян.
На лице Стивенса боролись сомнение и надежда.
— Полагаю, вы откажетесь хотя бы намекнуть нам, в каком плане они ожидаются?
Разумеется. Но невозможно было не позабавиться, не подшутить над Стивенсом:
— Ближе к объективу, доктор Стивенс. Я скажу вам.
И сам подался вперед, так что в некотором смысле они оказались нос к носу.
— Черная магия ходит по белу свету! — зловеще сказал Уолдо и тут же отключил связь.
Глубоко в подземном лабиринте собственной станции «Норт-Америкэн» Стивенс молча смотрел на темный экран.
— В чем дело, шеф? — поинтересовался Маклеод.
— Не понял. Не совсем понял. Но у меня появилась мысль, что у нашего толстячка крыша поехала, совсем как у доктора Рэмбо.
На лице Маклеода явилась счастливая улыбка:
— Какая прелесть! Всегда был уверен, что он тот еще придурок.
Но Стивенс не намерен был шутить: