— Что ж, Росс, так любезно с твоей стороны меня встретить. Хорошо провел время? Не обманулся в своих ожиданиях? Лично я — наоборот. Я ездила к Бодруганам, но поскольку там не было ничего интересного, то вернулась рано. Ты уже ужинал? Видимо, да. Джейн об этом позаботилась. Она всегда обо всем заботится. Я долго гуляла, забрела на несколько миль от Темных утесов. Там есть песчаные бухты, но неглубокие, поэтому для мистера Тренкрома бесполезные. А теперь...
— Бесполезные для мистера Тренкрома, — повторил он. — Ты промокла.
Он дотронулся до ее руки и заметил, как она вздрогнула от его прикосновения.
— Это все дождь. Ты простудишься на вечерней прохладе.
— Ты так внимателен! Но влага только сверху. Сегодня я промокла и посильнее. Один маленький пляж был таким прекрасным, что я искупалась. Никто меня не видел кроме клушиц. А как Элизабет? Она по-прежнему собирается замуж за Джорджа, или у вас другая договоренность? Не думаю, что она всерьез рассчитывала выйти за него, а ты?
— Я не виделся с Элизабет, — произнес он достаточно спокойно, хотя на скулах заиграли желваки.
— Какая-то заминка в последнюю минуту? Я думала, всё решено.
— Я был в Лоо с Тонкином и Блюиттом. Я тебе не лгу, Демельза. Если я поеду к Элизабет, то скажу тебе об этом.
— Ох, ну зачем же себя так ограничивать, Росс. Может, стоит быть менее высокопарным? Сообщать жене о предстоящем визите к любовнице... Это всё веселье испортит.
— Не сомневаюсь, что ты тоже решила предаться подобным увеселениям. Не сомневаюсь. Расскажи мне об этом, когда предашься, а потом поговорим.
— Нет, Росс, это ты мне расскажи о том, что сделал сам. Разве не так полагается?
Они посмотрели друг другу в глаза. Сейчас она безумно его ненавидела — все ее поступки в эти дни были безумными, потому что Демельза поняла, что связана с ним неразрывными узами, которые Росс, похоже, может легко отбросить; потому что она поняла, насколько это унизительно, она никогда и не представляла насколько.
С тех пор как она сбежала из Уэрри-хауса, нагруженная баулом, и проделала в темноте, по ухабам, путь в пять миль, отчаянно торопясь попасть домой до рассвета, чтобы избавить себя от последнего унижения, причем синяки на коленках и изодранные руки после каждой изгороди и ворот болели всё больше, с тех самых пор она чувствовала, будто в нее вонзается нож, в голове у нее постоянно свербила мысль об отвратительной стычке с МакНилом, о позорном побеге. Если бы она отдалась МакНилу, что чувствовала бы себя в десять раз лучше.
Интрижка Росса сильно ее уязвила, но исход ее собственной нанес серьезную рану.
Ничего об этом не зная, Росс поразился враждебности во взгляде жены. В особенности потому, что не видел такой враждебности, по крайней мере, не в такой степени, после возвращения от Элизабет.
— Ты по-прежнему считаешь, что я был в Тренвите, — сказал он. — Но я там не был. И даже не собирался.
— Ты можешь делать всё, что тебе заблагорассудится, Росс. Живи с ней, если хочешь.
Они направились к дому. Над морем пролетел баклан, почти касаясь воды, словно скользя по ней.
— Вполне возможно, что Элизабет выйдет за Джорджа, — сказал Росс.
— Что ж, уверена, ты сделал всё возможное, чтобы этому помешать.
— Несомненно.
— Так она любит Джорджа? — спросила Демельза.
— Нет.
Она внезапно ощутила, что буря разразилась не только над ее головой.
— Визит в Лоо оказался полезным?
— Блюитт выплатил мне свой долг.
— И как ты поступишь с деньгами?
— Их хватит, чтобы вновь запустить шахту.
Она засмеялась. Это удивило Росса, потому что смех был совсем не радостным. Он никогда прежде ничего подобного от нее не слышал.
— Не могу придумать лучшего применения для денег. Их все равно недостаточно для выплаты наших долгов.
Демельза не ответила.
— О, я знаю, горное дело — это будто какая-то зараза в крови, как лихорадка. Я мог бы заявить, что делаю это ради Хеншоу, но это неправда. Я делаю это ради себя. Если бы не шахта, я бы отправился на войну, хотя и не имею на то особого желания.
Через некоторое время они добрались до ступеней через ограду, отмечавшую границу песков и начало луга. Демельза перебралась первой. Никто не должен считать, что она нуждается в чьей-либо помощи. Сегодняшний разговор расширил трещину между ними. То, что она ошиблась, полагая, будто он в Тренвите, похоже, не имело никакого значения. Сначала были просто поступки, а теперь уже принципы. Враждебность по ошибке сменилась враждебностью по личному выбору. Оба были так одиноки, так нуждались в сочувствии и дружеской поддержке, но не находили ни того, ни другого.
Когда они добрались до сада, Демельза спросила:
— Когда я должна уехать, Росс?
— Разве я такое говорил?
— Нет... Но думаю, так будет лучше для тебя... для нас обоих. Я легко могу найти работу.
— А Джереми?
— Джейн присмотрит за Джереми, по крайней мере, первое время.
— А ты сама хочешь уехать?
— Я... Думаю, да. Хочу поступить правильно.
Пару минут оба молчали. Росс стряхнул грязь с сапога, слегка отвернув от нее лицо.
— Кто знает, какие поступки правильны, Демельза. Не думаю, что можно чего-то добиться, пытаясь поступать правильно или неправильно в подобной ситуации. Мы лишь можем следовать своим чувствам, куда бы они нас не привели. Я не хочу, чтобы ты уезжала, если ты захочешь остаться.
Они дошли до двери. Демельза положила ладонь на ручку, и внезапно на нее навалилась усталость. Она уже давно ничего не ела.
— Я бы хотел, чтобы ты осталась, — повторил Росс. — Если ты можешь остаться.
— Ладно. Как пожелаешь. Но как я и сказала, если ты решишь жить с Элизабет — делай, как пожелаешь. Джордж не сможет на ней жениться, если ты там поселишься.
Он не ответил.
— Когда ты будешь знать? — спросила Демельза.
— Что?
— О свадьбе Джорджа и Элизабет.
— Не могу сказать... Мы об этом услышим.
— Она разве не обещала тебе сообщить?
— Нет.
Смеркалось. Закатное сияние угасало. Демельза взглянула на сад. На фоне темнеющего неба вспорхнула летучая мышь. Демельза уже сотню раз бросала вот так последний взгляд, прежде чем войти в дом, и никогда ей это не нравилось. Но она никогда и не думала, что будет вот так. Сад больше ничего для нее не значил. Пусть он придет в упадок, пусть зарастет сорняками. Тогда он будет соответствовать опустошению в ее душе.
Ровно через час после этих событий Джордж спешно приехал повидаться с Элизабет.
— Я приехал, как только получил твое письмо, Элизабет, — сказал он. — Понимая, что если с тобой не вижусь, то не смогу заснуть. Что всё это значит? Я не могу уловить суть твоих объяснений. Что тебя беспокоит?
Он говорил резче, чем прежде, но Элизабет была слишком поглощена собственными чувствами, чтобы это заметить.
— Всю неделю, Джордж, я размышляла и волновалась. Мне пришло в голову, что я бросаюсь в этот брак без должного уважения к памяти Фрэнсиса. Не прошло еще и года. Дорогой Джордж, прошу тебя, попытайся понять мои чувства. Мне не у кого спросить совета. Пожениться тайно... О, я знаю, что сама этого просила, но мне не кажется это подобающим. Всю неделю я размышляла об этом и наконец собралась с духом тебе написать.
— За три дня до свадьбы.
— Я прошу всего лишь об отсрочке! Месяца на два или даже на полтора, тогда мне будет легче. Мне кажется, что раньше этого срока я не смогу всецело наслаждаться браком. Будут говорить, что я вышла за тебя из-за денег и...
— Люди будут сплетничать, даже если ты просидишь весь день у камина. Меня это беспокоит не больше, чем комары у пруда летом. Назови мне истинную причину задержки.
Встревоженные глаза Элизабет округлились. В белом платье она выглядела прелестно на фоне темных деревянных панелей комнаты.
— Я назвала тебе причины. Разве их недостаточно?
— Нет, — улыбнулся Джордж.