— Я не говорю о том, чтобы вновь свести ее с Дуайтом. Дуайт отправляется в море, а она не может отвергнуть еще одного жениха. Но не думаю, что можно ограничиться только письмом, Росс. Этого недостаточно. Думаю, тебе следует с ней увидеться и сказать, что мы чувствуем и как ей благодарны. Может, она и не знает, как нам помогла, может, для нее тысяча четыреста фунтов — это пустяк, но это не значит, что мы перед ней в меньшем долгу.
Росс не стал с ней спорить.
— Поеду до Рождества. Это займет недели две, но могу оставить Хеншоу приглядывать за шахтой. Возьму с собой проценты за первый год и скажу ей, что надеюсь выплатить весь долг к Пасхе.
Он мысленно уже обдумывал детали предстоящего путешествия. Прошло десять лет с тех пор, как он бывал в Лондоне, да и тогда лишь проезжал мимо.
— И вот еще что, — сказала Демельза. — Думаю, кое-что для Кэролайн и Дуайта ты все-таки должен сделать, даже если это их и не соединит. Мне кажется, у Кэролайн были более веские причины отвергнуть его, чем то, что он не появился в ту ночь. Она, может, и импульсивна, но в таких делах женщины редко импульсивны. Иначе Кэролайн прекратила бы злиться, но она не прекратила даже после того, как Дуайт приехал и всё объяснил.
— И ты считаешь, я должен ее спросить?
— Да, Росс.
— Хорошо, передам ей, что моя жена считает этот поступок неженским.
— Скажи, — ответила Демельза, — что мы по-прежнему в долгу перед ней и готовы вернуть долг любым способом.
Когда они добрались до своих земель, над долиной замерцали огни Уил-Грейс. Шахты похожи на людей, подумал Росс. Или просто люди приписывают собственные мысли предметам из камня и глины? Три месяца назад это мерцание казалось движениями обреченного животного, предчувствующего неминуемую смерть. Теперь же всё вокруг двигалось с новой энергией. Горели пять огней, а раньше всего один. Четкий ритм насоса не изменился, но теперь в нем слышался какой-то новый смысл. В этом месяце наняли пятьдесят новых рабочих, двадцать для подземных работ и тридцать — для сортировки руды на поверхности.
Некоторые работы по сортировке по-прежнему выполнялись в другом месте, поскольку на поверхность поднимали больше руды, чем позволяли отсортировать текущие возможности. Молодой Эллери и пятеро его напарников работали в самой богатой части жилы, Эллери признался Россу, что часто не может заснуть, думая о работе и желая поскорей к ней вернуться. Обычно заработок вольных старателей менялся от месяца к месяцу и зависел от качества руды в залежи, но Росс и Хеншоу предложили им щедрый процент, так что многие шахтеры получали приличные деньги.
Демельза как-то посетовала на то, что холм и южная сторона их чудесной долины потеряли прежний вид. Ручей, бегущий возле дома, пожелтел от грязи, а девушки сортировали руду чуть ли не на краю сада. Но теперь Демельза готова была превратить цветочные клумбы в рвы для добычи олова.
Когда они добрались до дома, на пороге ждал Гимлетт — усталый, доброжелательный, готовый угодить. Что Брюнетку, что подарки он забрал, казалось, с одинаковой благодарностью. И тут же скрылся на задах дома. Демельза помчалась вверх по лестнице, чтобы взглянуть на Джереми. Он спал и походил на ангелочка, еще более хрупкий, чем обычно. Несмотря на то, что его здоровье улучшилось, выглядел он по-прежнему. У него было круглое приятное лицо, темные волосы, тонкая шея, крупный подвижный рот — как у Полдарков. Даже в таком раннем возрасте можно было различить фамильные черты — эту неугомонность. Лишь во сне его энергия дремала.
Услышав какой-то звук, Демельза подняла взгляд и увидела, что Росс последовал за ней. Теперь он так редко сюда приходил. Не глядя на жену, он улыбнулся и мотнул головой на Джереми.
— Он выжил и без тебя.
— Похоже на то.
— Странно, что у Джейн нет собственных детей. Теперь нам понадобится дополнительная прислуга. Как думаешь, Джинни вернется?
— Ты мог бы найти и кого-нибудь помоложе. Мне нужна лишь одна молоденькая девушка.
— А лучше две. Тебе следует привыкать давать указания, а не выполнять работу самостоятельно.
Она не ответила, и Росс подумал, что она могла воспринять его слова как критику.
— Вскоре, если ничего не изменится, я перестрою библиотеку. Сейчас это просто сарай. Нам нужна еще одна комната внизу, а если будем в состоянии, то и весь дом перестроим.
— Или хотя бы уничтожим тайник.
Росс улыбнулся.
— Пожалуй, стоит его оставить как память.
Джереми заворочался и засопел во сне.
— Давай уйдем, а то разбудим его, — сказал Росс.
— О, это всё в прошлом. Теперь его и из пушки не разбудишь.
— Возможно, ему пошло на пользу, что меня здесь не было.
Демельза подняла взгляд, но быстро отвела его.
— Я так не думаю.
— Говорят, дети ревнуют к отцам. Хотя в последнее время у Джереми было мало причин для ревности.
— Возможно, мы станем спать крепче, если не будем это обсуждать, — ответила Демельза.
На несколько секунд повисла тишина. Росс положил ей руки на плечи — возможно, проверить реакцию. Демельза не пошевелилась.
— Я собирался купить ему кубики, — сказал он. — Но знаю, что ты купила что-то другое.
— Ты сможешь купить кубики в Лондоне.
— Может, поедешь со мной? Почему бы нет? Джереми неплохо себя чувствует и с Джейн.
— Я...? О нет. Нет, благодарю, Росс. Не сейчас. Хотя в другой раз — с удовольствием. Думаю, тебе следует встретиться с Кэролайн наедине.
— Почему?
— Просто у меня такое чувство.
— Ты могла бы остаться на постоялом дворе, пока я с ней встречаюсь.
— Нет. В этот раз, пожалуй, нет.
Он придвинулся чуть ближе.
— Демельза.
— Да?
— В последние месяцы между нами произошло много всего малоприятного. Хоть и не на словах, но в чувствах. Я был бы рад об этом забыть.
— Конечно, Росс. Больше я ничего такого не чувствую.
Он зарылся лицом в ее волосы.
— Но я не хочу, чтобы ты ничего не чувствовала.
— Прости...
Они постояли так еще несколько секунд. Хоть Росс и не ощущал в Демельзе никакого напряжения, но знал, что оно никуда не делось. Он его не искоренил, не победил. Росс понимал, что сможет овладеть ей, если захочет, что ее сопротивление будет лишь символическим, но все же будет, а пока оно существует, примирение не достигнуто.
Росс быстро поцеловал жену в волосы и отпустил ее, подошел к северному окну и отдернул шторы, чтобы выглянуть наружу. Демельза следовала за ним взглядом.
— Наверное, ты права, — сказал Росс, — мы никогда не сможем вернуть то, что так легко потеряли.
— Не думаю, что потеря была легкой с обеих сторон.
— Но всё равно потеря.
— Что ж...
Снаружи было так темно, что Росс едва мог разглядеть море.
— И потеря без веской причины, — произнес он, словно самому себе.
— Этого я не знаю.
— О, разумеется, причина была, и веская, если об этом задуматься, хотя, возможно, ты с этим не согласишься. Не знаю... Мне не хотелось бы об этом говорить.
Демельза стояла у детской кроватки, не глядя на мужа.
— Возможно, когда-нибудь стоит об этом поговорить, — произнес Росс, — иначе это будет вечно стоять между нами. Но всё же у меня есть предубеждение, что это дурно...
— Что именно дурно, Росс?
Он отвернулся от окна, выпустил шторы из длинных пальцев и с усмешкой ответил:
— Мне кажется, даже в адюльтере нужно соблюдать этикет, не могу заставить себя обсуждать одну женщину с другой, даже с женой.
— А ты не считаешь, что я хочу это услышать?
— Да, это тебе польстит.
— Не понимаю, каким образом мне может это польстить.
— Значит, ты менее проницательна, чем я считал.
— Весьма вероятно.
Снова повисла пауза. Росс медленно отошел от окна и после секундного колебания наклонился и поцеловал Демельзу в губы.
— Да, весьма вероятно, — произнес он и вышел.
Некоторое время она не шевелилась. Дыхание Джереми стало чуть более учащенным, похоже, ему что-то снилось. Демельза перевернула его опытной рукой, и, словно узнав прикосновение знакомой ладони, сын успокоился.