Первым делом он пошел в видовую гостиную на восьмом этаже: там Беатриса, постоянно проживающая в отеле перфюмьерша, проводила большую часть дня. Нежные напевы ее скрипки разносились по залу, где гости любовались панорамными видами сквозь сплошные — от пола до потолка — окна. Здесь имелось множество удобных стульев и диванов, а на серебряной тележке развозили горячий чай и сэндвичи с огурцом.
Беатрису он застал на обычном месте, она играла какую-то печальную мелодию. Каждый дюйм ее кожи был покрыт татуировками в виде роз: цветами обозначались победы над злыми ведьмами, которых перфюмьерша заточала в волшебные флаконы из-под духов. Голос Беатрисы давным-давно был украден ведьмой, она не могла говорить и общалась с помощью карточек с рисунками. Уоррен неплохо научился разгадывать ее сообщения, но владел языком пиктограмм не так свободно, как дочь Беатрисы Петула.
Когда Уоррен вошел, Беатриса перестала играть и полезла в карман. Она вытащила карточку с праздничным тортом и предъявила ее Уоррену. Это означало: «С днем рождения!»
— Спасибо, Беатриса! — Уоррен вручил ей одно из заготовленных приглашений. — Мой день рождения будем отмечать сегодня вечером в бальном зале. Пиратская тема. Надеюсь, вы придете.
— Кхм! — кашлянул кто-то рядом.
Уоррен обернулся и обнаружил в одном из высоких кресел Генри Дж. Вандербелли. Тот что-то писал в блокноте. Вандербелли был корреспондентом «Фаунтлерой таймс»; после бегства из Мальвудского леса он еще не имел возможности покинуть отель «Уоррен». Правда, его это вроде бы не огорчало.
— О, мистер Вандербелли! — Уоррен поспешно подошел к журналисту. — Вы, конечно, тоже приглашены.
Он вручил высокому мужчине приглашение, и тот расплылся в улыбке.
— Ах, замечательно! Предвкушаю, какую статью я напишу об этом празднестве!
— А может, просто повеселиться и ничего не писать? — предложил Уоррен.
— Чушь! Читатели, затаив дыхание, ждут новостей о моих приключениях на море. Именно таких сюжетов они жаждут.
Уоррен пожал плечами. Мистера Вандербелли нипочем не заставишь хоть на минуту забыть о его обязанностях журналиста.
Затем мальчик отправился на четвертый этаж, в библиотеку, она же кабинет мистера Фриггса, учителя Уоррена. Как всегда, пришлось пробираться между горой каких-то вещей и стопками книг, чтобы подойти к столу, где мистер Фриггс, нахмурившись, изучал выцветшие географические карты.
— Здравствуй, мой мальчик, — произнес рассеянный мистер Фриггс. — Пора обедать?
— Мы уже пообедали час назад, — напомнил Уоррен. — Вы забыли?
— О! О, да, так оно и было! — Мистер Фриггс наконец оторвался от карт и слегка покачал головой, словно стряхивая паутину с мозга.
— Все в порядке, мистер Фриггс?
Мистер Фриггс подергал длинные седые бакенбарды, обрамлявшие его лицо. Он всегда так делал, стоило ему разволноваться.
— Мне не нравится, каким курсом мы идем. — Мистер Фриггс жестом указал на карты. Он был уполномоченным картографом и навигатором отеля, отвечавшим за то, чтобы привести «Уоррен» из пункта А в пункт Б. На земле и в знакомом окружении это гораздо легче сделать, чем посреди океана.
— Разве мы идем определенным курсом? — удивился Уоррен. — Мы вроде бы просто… дрейфуем.
— В том-то и беда! Мы понятия не имеем, куда в итоге попадем!
— Но ведь это и здорово!
Мистер Фриггс тяжело вздохнул.
— Здорово — пока не окажемся на враждебной территории и не угодим пиратам в лапы! В море подстерегают опасности, а мы заплыли в места, которых нет на моих картах! Сам знаешь, что это значит…
— Мы в неведомых водах! — сказали они дружно, только голос Уоррена был полон восторга, а голос мистера Фриггса был полон ужаса.
— А еще тебе сегодня исполняется тринадцать лет, да… — Мистер Фриггс оборвал себя на полуслове. — Ладно, неважно!
Уоррен не совсем понимал, к чему клонит мистер Фриггс, но ухватился за упоминание о своем празднике:
— Кстати говоря, отмечать день рождения я буду сегодня вечером. В бальном зале. — Уоррен протянул старику приглашение. — Знаю, обычно вы не выходите из библиотеки, но…
Мистер Фриггс с улыбкой взъерошил золотистые волосы Уоррена.
Мальчик слегка поклонился и поспешил выйти, пока мистер Фриггс не заговорил вновь о своих тревогах.