Небо окрасилось фейерверком, динамитные шашки взрывались одна за другой: БАЦ! БАЦ! БАЦ!
В окно рубки Уоррен видел, как Бонни злобно топает ногами. Но она быстро справилась с собой и вновь принялась заряжать пушку.
Великая Восьмерица неистово металась, мешая Уоррену точно рассчитать траекторию. Он то и дело вынужден был тоже бросаться из стороны в сторону, чтобы не задеть щупальце или, хуже того, шишкастую голову, которой Великая Восьмерица мотала в досаде.
— Постой же на месте! — вслух уговаривал он, хотя и понимал, что родительница Скетчи его не слышит. А если бы слышала, вряд ли бы поняла.
Скетчи закрыл глаза щупальцами.
— Чииирп!
Уоррен направил отель вниз, рассчитав так, чтобы…
… пропеллеры прорезали канат, не задев Великую Восьмерицу.
Сеть развалилась на части и затонула. Великая Восьмерица свободна!
БУМ! снова выпалила пушка. Поскольку Восьмерице уже не мешала сеть, она легко увернулась от снаряда. Все семь глаз, горя ненавистью, уставились на кораблик, и Восьмерица ринулась к нему. Бонни замерла в ужасе, понимая, что чудище таких размеров ей не остановить. Взметнулось великанье щупальце — опустится и разнесет кораблик в щепки.
— НЕТ! — закричал Уоррен и на всех парах погнал отель на выручку.
— Петула! Портал!
— Хочешь спасти ее? — Петула, кажется, не верила своим ушам. — После всего, что она натворила?
— Скорее! — взмолился Уоррен. — Не спорь сейчас.
Петула вздохнула и помахала рукой.
Она вошла в портал в тот самый миг, когда щупальце Великой Восьмерицы обрушилось на кораблик, уничтожив его. Уоррен замер. Опоздали?
Через мгновение послышалось ВЖУХ, портал открылся, и на пол рубки шлепнулись Петула и Бонни. Маккрекерс влетел за ними, и портал закрылся.
— КРРИПР! — проверещал попугай, на миг растеряв все слова.
Бонни тоже выглядела растерянной.
— Почему вы меня спасли?
— Потому что каждый имеет право на второй шанс, — ответил Уоррен, — и твой дед тоже. Я попытаюсь его вернуть, но силой тут ничего не добьешься. — Он обернулся к Скетчи. — Поможешь мне? Я должен поговорить с Великой Восьмерицей.
Скетчи засвистел и наклонил голову. Вместе они вышли в холл и открыли дверь. Великая Восьмерица все еще колошматила щупальцами, разбивая в мелкие щепки те обломки, что остались от корабля Бонни.
— ЧИИРП! — громко просвистел Скетчи, призывая родительницу.
Великая Восьмерица сморгнула, видимо очнувшись от всепоглощающей ярости, развернулась и дотянулась щупальцем до крыльца. Скетчи и Уоррен ступили на кончик щупальца.
— Чирп, чирп, чирп! — без умолку свистел Скетчи.
— ФРРИИ! — отвечала Великая Восьмерица и осторожно приподняла щупальце, так что Скетчи и Уоррен оказались напротив ее глаз.
— Великая Восьмерица, — заговорил Уоррен, — мне очень жаль, что люди обижали тебя. Но ненависть порождает только ненависть — и начнется новый круг разрушения.
Скетчи перевел его слова свистом, попискиванием, чириканьем.
Великая Восьмерица что-то пробурчала и прищурила свои семь глаз. Не убедил.
— Мне очень жаль, что много лет назад тебя разлучили со Скетчи. Тебе и ему это причинило боль. Но сейчас ты разлучила Бонни с ее дедушкой. И это тоже неправильно. Я знаю, они не идеальны и допустили немало ошибок, но они — семья, а семья должна быть вместе.
Скетчи снова перевел, и Великая Восьмерица тяжело вздохнула, обдумывая слова Уоррена.
Она неторопливо открыла пасть и сунула туда щупальце. Поднатужилась и вытащила Жака Ржавые Боты, — с ног до головы промокшего и ужасно вонючего.
— Дедуля! — вскрикнула Бонни.
Великая Восьмерица бесцеремонно швырнула пирата на палубу и громко забурчала ему вслед.
Бонни и ее дед обнялись.
— Дедушка! Я так испугалась!
— Я тоже, Бонни, — сказал Ржавые Боты и добавил: — Посидев там, внутри, я подумал: не пора ли на пенсию? Все сокровища мира не стоят того, чтобы очутиться в груде рыбьих потрохов. Или расстаться с моей внученькой.
— То есть ты вернешься в Тихую Гавань? — обрадовалась Бонни.
— Вот именно, — улыбнулся ей Ржавые Боты. — Домой, навсегда.
Из холла послышались радостные крики старых пиратов. Уоррен огорчился при мысли, что герой его детства уходит на пенсию, но, учитывая, каковы были последние приключения Жака, решил: это к лучшему. К тому же книги-то останутся, и он может перечитывать их всласть.
— Спасибо, Скетчи, — сказал Уоррен. — Спасибо, Великая Восьмерица. Отныне мы оставим тебя в покое.