Медведь уже вплотную подобрался к нему, прыгнул вперёд, встал на задние лапы и навис над добычей, намереваясь обрушиться на свою жертву всем телом. Человек от испуга упал и, не сводя глаз со зверя, начал лихорадочно пытаться что-то нашарить в своей поклаже.
– Больше нельзя было медлить ни секунды, я бросился вперёд. Охотник был так увлечён паникой своей жертвы, что даже не заметил, как сам превратился в добычу.
Моя пасть сомкнулась точно на его горле, но мне не хватило совсем немного сил, чтобы сломать ему шею влёт.
Медведь взревел и попытался сбить меня с себя ударами своей лапы. Его когти глубоко распороли мне бок. Чувствуя, что сознание вновь покидает меня, я с последним усилием выдрал ему горло и вместе с медведем повалился на снег. Прежде, чем тьма окутала меня, я видел, как остекленели его горящие глаза.
– Он не ушёл. – Аой показала на человека.
– Да. Люди странные. – Акира и кицунэ стояли и наблюдали, как мужчина, наконец, выудил из волокуш деревянную палку с прикреплённым к ней жилами острым узким обточенным камнем. Вероятно, это самодельное орудие служило ему копьём.
Поднявшись, он подошёл к медведю и заглянул в его остекленевшие глаза, осторожно ткнул его копьём. Убедившись, что тот мёртв, он легонько ткнул волка. Зверь вздрогнул и человек испуганно отскочил в сторону, но тот остался лежать и глаза его были закрыты.
Перемявшись с ноги на ногу, и что-то пробурчав себе под нос, он выудил из голенища своих самодельных меховых сапог такой же каменный, как и копьё, нож, подошёл к медведю и принялся потрошить его. Обвисшая шкура с лёгкостью отставала от худого тела, поэтому работа шла довольно скоро. Затем мужчина отрезал медведю передние лапы и уложил свои трофеи на волокуши. Ухватившись за концы жердин, он поволок свою добычу прочь.
Но неожиданно остановился и оглянулся на неподвижно лежащего волка. Перемявшись с ноги на ногу, человек снова что-то пробормотал себе под нос, развернулся и вернулся со своей ношей назад, к волку.
– Если бы ты не стоял рядом со мной, я решила бы, что он хочет освежевать и тебя. – Аой заворожённо следила за действиями мужчины.
Тот подошёл к волку, осторожно положил волокуши и снова взялся за копьё. Опять потыкал им неподвижное тело зверя и, не увидев никакой реакции, отложил своё оружие и подошёл ближе. Он осторожно погладил его, еле-еле касаясь шерсти рукой.
– О-о! Не-е-ет! Какое разочарование! – Аой наигранно закатила глаза, – И что? Не будет никакого кровопролития?! И ты не кинешься и не разорвёшь его?!
– Нет. – усмехнулся Акира, оценив её шутку.
Человек достал кусок верёвки, обвязал ею пасть волка, сделав что-то наподобие намордника, и связал передние лапы зверя. Затем он пододвинул волокуши вплотную к нему, и орудуя копьём как рычагом, принялся укладывать его на них, поверх шкуры и лап медведя.
Даже в таком истощённом состоянии животное было очень велико и тяжело для человека. Да к тому же гораздо длиннее хлипких волокуш: круп и задние лапы так и остались лежать на снегу.
Человек пыхтел, вздыхал, но продолжал свою работу. Наконец, удовлетворённый результатом, он взялся за жерди, крякнув от натуги, и медленно потащил свою ношу. Было заметно, что ему очень тяжело, он шагал, шатаясь и проваливаясь в снег. К тому же, свисающая с волокуш задняя часть волка тоже затрудняла его движение, но он упорно продолжал двигаться вперёд. Изредка человек останавливался, переводил дыхание, вытирая пот со лба, с усилием затаскивал сползающего волка обратно на носилки, брался за них и двигался дальше, бормоча себе что-то под нос.
– Наверное, сейчас он изобретает первые бранные слова… – задумчиво произнесла Аой, и помолчав, добавила – Куда он тащит тебя?
– В свой дом. – Акира показал вперёд.
Мир снова изменился, и они оказались возле грубо сколоченной покосившейся лачуги, которая стояла на склоне огромной горы, поросшей чахлыми сосенками и ёлками. Справа и слева от неё возвышались ещё горы, образовывая гряду.
Внутри хижина выглядела не менее убого, чем снаружи. Вся она представляла собой единую комнату, посреди которой горел грубо сложенный из камней очаг, дым от которого уходил в сделанную над ним в крыше дыру. Стены хижины были сложены из разного размера и не особо прямых брёвен, а щели между ними законопачены волокнистой корой и мхом. Не смотря на всё это, внутри было не намного теплее, чем снаружи.
Возле очага сидела укутанная в такие же одежды из шкур, как и тот мужчина, неопределённого возраста женщина со смуглой кожей и испещрёнными морщинами лицом. Рядом с ней возле очага тихонечко сидели трое детей, чумазые и с торчащими в разные стороны грязными волосами. Они заворожённо смотрели, как мать то помешивает деревянной ложкой какое-то варево в большой каменной миске-чаше, стоящей на краю очага. То как она палкой выуживает из него горящие угли, и подкладывает их поближе к этой чаше, чтобы та не остывала и еда в ней продолжала готовиться.