“Надеюсь”, — ответил Адон, скользнув взглядом по усталому лицу Миднайт.
Зеленое Солнце
Несмотря на то, что ночью Миднайт спалось плохо, она проснулась уже через час после рассвета. Сквозь щели в оконных ставнях пробивались лучики света, окрашивая ее комнату в зловещие зеленые тона. Накинув плащ, она распахнула окно. На то месте, где обычно сияло солнце, ныне красовался огромное, многогранное око, поразительно похожее на глаз мухи или паука. Оно пылало ядовитым зеленым цветом, заливая весь небосклон изумрудным сиянием.
Миднайт поморщилась и отвела взгляд. По внутренней стене крепости мерно прохаживались часовые, не обращая на око ровно никакого внимания. Чародейка подумала что ей все это могло привидеться, но когда она вновь подняла взгляд око осталось на месте.
Очарованная его размерами, Миднайт изучала зеленый глаз в течении нескольких минут. Наконец, она признала подобное времяпрепровождение бессмысленным и оделась.
Это давалось ей с трудом, ей часто приходилось делать перерыв, чтобы подавить очередной зевок. После заключения Баала Миднайт впала в неспокойный сон, который совсем не восстановил ее сил.
Однако ее дремота продолжалась недолго. Ее покой нарушили двое стражников, которые пришли положить две доски на место рухнувшей площадки. Следующие два часа Миднайт провела вздрагивая от незнакомых звуков Хай Хорна, затем наконец провалилась в беспокойный сон, который длился до восхода зеленого солнца.
Хотя она чувствовала себя совершенно разбитой и не выспавшейся, Миднайт понимала, что заснуть ей больше не удастся. Она не могла спать днем, особенно учитывая гул царивший в оживленном дворе крепости. К тому же чародейка страстно желала вернуться к размышлению над заклинанием, которое она использовала прошлой ночью.
Заклинание попросту возникло в разуме Миднайт, одновременно и озадачив ее, и восхитив. Магия была точной дисциплиной, требовавшей тщательного и скрупулезного изучения. Мистические символы, которые запечатлевал маг в своем разуме, несли с собой огромную силу. Произнесение заклинания высвобождало эту силу, стирая все воспоминания о символах до тех пор, пока они не будут заучены вновь. Вот почему книга Миднайт была так ценна для нее.
Но заклинание превращения глины в камень появилось в ее разуме безо всякого изучения. По правде сказать, она никогда не изучала его и считала слишком сложным для себя.
Дрожа от возбуждения, Миднайт решила попытаться вызвать другое заклинание. Если она сможет вызывать магические символы в разуме по собственной воле, то потеря ее книги могла оказаться вполне восполнимой.
Она прикрыла глаза и освободила разум. Затем вспомнив, как обошелся с ней Келемвор прошлой ночью, попыталась вызвать в памяти символы заклинания очарования.
Однако, пыталась она не долго. Когда ничего не произошло, чародейка поняла что все ее усилия тщетны. Она устроилась поудобней и начала вспоминать каждую деталь вчерашних ночных событий. После того, как рухнувшая площадка не причинила вреда Баалу, она поняла, что единственной надеждой остановить его, было подвергнуть заточению — и тотчас в ее разуме всплыло соответствующее заклинание.
Но сейчас магические символы всплывать в памяти упорно отказывались и Миднайт поняла, что заклинание явилось к ней в своей первозданной форме. Она раздумывала над этим в течении нескольких минут. Заклинания, содержавшие в себе магические символы, создавали между заклинателем и используемой им магией некую связь, которая в свою очередь пробуждала к жизни его умения. Произнести заклинание без магических символов было попросту невозможно.
Внезапно Миднайт поняла, что произошло. Она вовсе не читала заклинание, по крайней мере в общепринятом смысле. Вместо этого она напрямую отделила частичку магической пелены, использовав ее силу без каких-либо символов или рун.
Задрожав от волнения, Миднайт попыталась вновь вызвать заклинание очарования. На этот раз она сосредоточилась на самом эффекте заклинания, а не на связанных с ним символах. Внутри нее закипела сила и она поняла, что знает слова и жесты, которые воплотятся в заклинание очарования.
Миднайт протянула руки к груди и пробежалась пальцами вдоль изящной, тонкой линии своей ключицы. Именно там, несколькими неделями ранее, в коже покоилась цепь от кулона Мистры.
“Что ты сделала со мной?” — спросила она, обращаясь к небесам. Ответа она так и не дождалась.
Пока Миднайт в своей комнате предавалась размышлениям о магической пелене, в той же башне, этажом ниже, в обеденном зале стояли двенадцать голодных кормирских офицеров. Они уже около часа ожидали прибытия Лорда Деверелла и последующей за этим утренней трапезы.
Наконец главнокомандующий со впавшими глазами и мертвенно-бледным цветом лица появился в зале. Его состояние не позволило ему участвовать в событиях прошлой ночи. Всю битву Лорд Деверелл проспал и знал о схватке лишь со слов своего слуги.
Хотя Келемвор и выпил поменьше лорда Деверелла, но чувствовал себя не намного лучше. Он остался в кровати, послав служанку предупредить остальных, что встанет сегодня не раньше полудня. Адон также отдыхал, наконец избавившись от ночных кошмаров различных по содержанию, но обязательно включавших в себя Баала и всевозможные варианты медленной смерти.
Так что, когда Лорд Деверелл занял свое место за столом, Проныра был единственным из всей четверки, кто составил ему компанию. Хотя остальные гости могли счесть отсутствие друзей Проныры несколько странным, возможно даже оскорбительным, но Лорда Деверелла этот факт волновал мало. По правде сказать, он чувствовал себя даже несколько неловко, поднявшись в столь ранний час и даже испытывал острое чувство вины. Офицеры ночной стражи должно быть проклинали его слугу за то, что тот не смог растолкать его в середине ночи, но винить их за это он не мог.
Деверелл показал жестом, что можно садиться. “Присаживайтесь”, — устало произнес он. “Ешьте”.
Без лишних слов офицеры подчинились. Из разговоров, которые ему довелось подслушать ранее, халфлинг знал, что кормирцы находились не в лучшем расположении духа. Большинству из них пришлось провести всю ночь на холодных стенах крепости и они только и мечтали добраться до теплой кровати, но этикет требовал, чтобы сперва они преломили хлеб со своим лордом.
Служанки принесли блюда с дымящейся кашей. Деверелл окинул овсянку презрительным взглядом и с отвращением отодвинул подальше от себя. Проныра же наоборот принялся уплетать ее так, что трещало за ушами. Да это было и неудивительно — вареную овсянку он любил гораздо больше, чем жареное мясо или сладкие булочки.
Спустя мгновение Деверелл повернулся к халфлингу. “Мой управляющий сказал, что прошлой ночью ты вломился в его кабинет”.
Проныра звучно проглотил порцию овсянки. “На то была острая необходимость, милорд”.
“Мне доложили”, — ответил Деверелл, сокрушенно покачав головой. “И я должен поблагодарить тебя за подобную оперативность”.
“О, милорд, не стоит. Расценивайте это как мою благодарность за ваше гостеприимство”. Хотя Проныра и вырос в Черных Дубах, но за время своих скитаний успел посетить немало дворцов, так что был весьма неплохо осведомлен о правилах этикета.
По залу пробежался гул одобрительных шепотков. Лорд Деверелл попытался вымученно улыбнуться. “Это очень любезно с твоей стороны, но я все же должен принести свои извинения. Я обещал вам безопасное убежище, и не сдержал данного слова”.
“Это была не ваша вина, Лорд Деверелл”, — произнесла Миднайт, ступая в зал.
В знак приветствия Лорд Деверелл и остальные встали из-за стола. “Вы сегодня прекрасно выглядите, Леди Миднайт ”, — рассыпался в комплиментах Деверелл. Миднайт улыбнулась, принимая столь грубую лесть — поскольку знала, сколь устало она должно быть выглядела. Продолжая говорить, чародейка приблизилась к столу. “Не стоит волноваться из-за нас, ведь нападавшим был сам Баал, Бог Убийства”.