В остготской Италии имели место выступления народных масс и политическая борьба, связанные с классовыми социальными и этническими противоречиями. Поскольку в Италии в этот период сохранялись классы и социальные слои разлагавшегося рабовладельческого общества, а также в значительной мере и его [185] политические учреждения, то налицо были и проявления классовых социальных противоречий, характерных для позднеантичного общества. Но изменения, связанные с созданием варварского королевства, не могли не наложить своего отпечатка на условия развертывания политической борьбы в стране. Противоречия между классами и слоями местного общества переплетались теперь со скрытым антагонизмом между завоевателями и италийским населением, с зарождавшимися коллизиями внутри самого варварского населения. Существенное влияние на политическую жизнь остготской Италии оказывали ее отношения с Византией, более тесные, чем у какого-либо другого варварского королевства. В источниках упоминаются волнения среди городского плебса, связанные с цирковыми представлениями, раздачей анноны, религиозной рознью (выступления против евреев и против отдельных мероприятий властей в отношении католической церкви). Бунтам плебса иногда сопутствовали террористические акции рабов, убийство ими своих господ.[86] Как и в эпоху Империи, распространенной формой социального сопротивления рабов и колонов являлось их бегство. О выступлениях крестьян имеются лишь единичные упоминания. Очевидно, эти выступления выражались в уклонении от выплаты налогов и в изолированных случаях — в нападениях на посессоров и купцов.[87] Что касается господствующей этнической группы, то в источниках имеются упоминания об отказе готов от уплаты налогов[88] (на подъеме борьбы народных масс против господствующего класса в 40-х годах VI в., когда претерпел изменения сам характер готской власти, мы остановимся ниже). Готское правительство считало своей важной задачей предотвращение и подавление выступлений народных масс. Оно устанавливало суровые кары для участников бунтов, принимало меры для возвращения беглых их господам, лишало римлян права ношения оружия.[89]
Наряду с классовыми противоречиями, представлявшими собой развитие антагонизмов позднеантичного общества, в Остготском королевстве имели место столкновения, обусловленные социальной дифференциацией среди готов, а также различием интересов варварской и римской частей населения страны. Обособленность италийцев и германцев в политической, правовой и религиозной сферах жизни сохранилась в Италии до конца истории Остготского королевства. Создание этого королевства и поселение готов в Италии не могли не нарушить интересы италийского господствующего класса, поскольку он лишился части своих земельных владений и монополии на занятие должностей в государственном аппарате. Королевская власть выражала прежде всего интересы готской знати и в известной мере широкого слоя готских рядовых свободных. Но она не могла не считаться с интересами римской знати и католической церкви, которые сохранили весьма сильные позиции в экономике и значительное влияние на население города и церкви, т. е. на подавляющее большинство подданных готских королей. Римская знать видела в остготской [186] королевской власти политическую силу, обеспечивавшую ей сохранение общественного порядка внутри страны и защиту от внешних противников.[90] Политический режим, установленный Теодерихом, по существу представлял собой компромисс между готской и римской знатью, разделившей не только земельные владения, но и власть в государстве. Гражданские должности остались в основном в руках италийской знати, а военная власть была предоставлена готским магнатам. Теодерих, как уже отмечалось, поддерживал римского папу и италийское католическое духовенство, вступивших в конфликт с восточной церковью и византийским императором. Все это не означало полной гармонии интересов высшего слоя римского общества и готской знати. В сочинениях наиболее ревностных римских сторонников альянса с готским королем (епископа Эннодия, магистра оффиций, а позднее префекта претория Кассиодора), а также в некоторых хрониках настойчиво подчеркивалось полное согласие обоих народов и выгоды, полученные римлянами в результате создания в Италии Остготского королевства. Отмечалась безболезненность процедуры раздела земель между готами и римлянами,[91] приобретение римлянами военных защитников в лице готов,[92] установление общественного порядка и безопасности в стране.[93] Остготскому правительству, очевидно, удалось добиться в первый период правления Теодериха известных успехов и во внутренней и во внешней политике. Но оно не устранило противоречий и борьбы ни внутри италийского населения, ни в отношениях между готами и римлянами. Действительное положение в италийской деревне в начале VI в. было далеко от той идиллической картины, которую рисовали упомянутые авторы. Официальные документы исходят из того факта, что римлянам угрожают конфискации их имущества или незаконный захват их земель готами,[94] чрезмерное обременение налогами.[95] Правительству приходилось неоднократно напоминать варварам-воинам, что недопустимо грабить провинциалов, обращаться с ними как с рабами.[96] То обстоятельство, что военная служба стала обязанностью только готов, было не только освобождением италийцев от тяжкого бремени, но одновременно и их разоружением. Они оказывались беспомощными перед лицом своих всегда готовых применить оружие соседей-варваров.[97]
86
Cassiodor. Variae. I, 20; I, 31-33; I, 44; II, 19; 43; VI,6; VI, 18; 1,30: ...déplorát enim pro spectaculorum voluptate ad discriminis se ultima pervenisse, ut legtim rationé calcata desperate persequeretur innoxios servilis furor armatus?; IV, 43: ...querela se fuisse pulsatum, quod in dominorum caede prorupuerit servilis [238] audacia; Excerpta Valesiana, 82-83. См.: Удальцова З. В. Указ. соч., с. 202-206.
89
Ed. Theod. 107: Qui auctor seditionis vel in populo vel in exercitu fuerit, incendio concremetur. Cassiodor. Variae. III, 43: ...si que mancipia servitium declinantia ad alios se, quam quibus videbantur competere, contulerunt, prioribus dominis iubemus sine aliqua dubietate reslitui...; Excerpta Valesiana, 83; Cassiodor. Variae. XII, 5.
90
По мнению И. Зундвалла, итальянская знать видела в господстве готовый путь к сохранению италийского суверенитета и к возвращению Западной империи ее былого могущества. См.: Sundwall J. Op. cit., S, 230.
91
Эннодий утверждал, что готы были размещены таким образом, что римляне даже не почувствовали этого: Ennоd. Epist. IX, 23, 5. По Кассиодору (Cassiodor. Variae II, 16, 5), Либерии, осуществляя раздел земли, «...объединил владения римлян и готов и их сердца» (...in tertiarum deputatione Gothorum Romanorumque et possessiones funxit et animos).
92
Cassiodor. Variae VII, 3: ...vos autem, Romani, magno studio Gothos diligere debetis, qui et in pace numerosos vobis populos faciunt et universam rem publicam per bella defendunt. Ср.: Cassiodor. Variae VII, 4; X, 18, Ed. Theod. 32.
93
Эннодий отмечает в своем панегирике Теодериху, что остготский король добивается восстановления границы Западной Римской империи, в первую очередь италийской префектуры (Ennod. Paneg.). Ср.: Schmidt L. Op. cit., S. 340. Согласно равеннскому хронисту при Теодерихе общественная безопасность была так велика, что можно было оставить на своем поле золото или серебро, и оно было бы в такой же безопасности, как и за городской стеной. — Excerpta Valesiana, 72.
95
Cassiodor. Variae I, 19, I, 26: V, 14; XII, 2; Bo et i us. De consol. philos. I, pr. 4; Удальцова З. В. Указ. соч., с. 192-195.
96
Cassiodor. Variae V, 10; V, 11; XII, 5; V, 39: ...non liceat ab ingenuis famulatum quaerere.
97
Характерен риторический вопрос Теодериха, задаваемый им готам по другому поводу: Cur ad monomachiam recurratis, qui venalem iudicem non habetis? deponite ferrum, qui non habetis inimicum (Cassiodor. Variae. III, 24).