Лорд Шеклтон, сын исследователя Антарктиды, сказал: «Фолкленды — это острова, полностью окруженные советами». Министерство иностранных дел испытывало все большее раздражение от отказа Аргентины их взять.
Посол Великобритании в Буэнос-Айресе даже предложил отправиться в Порт-Стэнли и вызвать мурашки на коже советников «при помощи советов экспертов о потенциальном ужасе Аргентины»[3523]. Он же и подобные ему типы увещевали правительства Аргентины, которые к концу десятилетия стали печально известны нарушениями прав собственных граждан, по-доброму относиться к жителям островов. Как любил говорить дипломат, ответственный за зависимые от Британии территории, «насиловать Фолкленды нельзя, совращать — надо обязательно»[3524].
Но военная хунта в Буэнос-Айресе стала еще более возбужденной. Толпы пели со все нарастающем рвением: «Las Malvinas son Argentinas» («Мальвины — аргентинские!») Пока Британия тянула время, Аргентина устраивала провокации. Ее самолеты летали над Фолклендскими островами, а военно-морской флот тревожил иностранные суда вокруг островов. Ее транспортная связь с Порт-Стэнли стала беспорядочной, а солдаты высадились на Южном Туле. В 1977 г. правительство Джеймса Каллагэна было настолько обеспокоено перспективой аргентинской агрессии, что тайно отправило небольшое подразделение в Южную Атлантику. Это была временная «страховка»[3525], потому что считалось слишком дорогим удовольствием сохранять острова на постоянной основе, создавая «Фолклендскую крепость».
Другие варианты оказывались столь же неприемлемыми. Лондон отклонил предложения лорда Шеклтона о крупных инвестициях, включая дальнейшую модернизацию аэропорта Стэнли и продление взлетно-посадочной полосы. Переселение белых жителей Фолклендских островов было бы политически невозможно (в отличие от переселения темнокожих жителей архипелага Чагос). Поэтому министры Маргарет Тэтчер продолжали переговоры в надежде каким-то образом примирить право жителей острова на самоопределение и право жителей континента на территориальную целостность. Понимание было достигнуто между аргентинским министром иностранных дел и Николасом Ридли, очень резким сторонником Тэтчер, который предложил жителям Фолклендов принять или его, или последствия[3526]. Это было соглашение о продаже с получением обратно в аренду.
Вместо принятия жители островов стали еще более упрямыми, опасаясь, что их продадут, утопив в Ла-Плате. Британцы могли только продолжать переговоры с аргентинцами, хотя им было нечего сказать. По словам их посла в Буэнос-Айресе, «не имелось никакой стратегии, кроме неунывающего оптимизма»[3527].
Тем временем миссис Тэтчер боролась с сильным спадом у себя в стране. Три миллиона человек оказались без работы, банкротство достигло рекордных уровней, а инфляция составляла 15 процентов. В Лондоне, Ливерпуле и Манчестере начались беспорядки.
Во время беспорядков в Токстете дочь бакалейщика произнесла знаменитую фразу: «О, несчастные владельцы магазинов!» Лейбористская оппозиция была настроена резко, обвиняя в самых массовых проявлениях гражданского неповиновения безжалостное применение монетаристской политики «тори». Премьер-министр объясняла беспорядки человеческими пороками и злобой, а ее рейтинг упал на беспрецедентно низкий уровень.
Занятая кризисом внутри страны, Тэтчер преодолела свое нежелание пожертвовать суверенитетом Фолклендских островов. Более того, она создала такое положение, которое, как казалось, способствовало вторжению Аргентины и подтверждало конец Британской империи. Самым важным был план по сокращению оборонительных расходов — «бомба»[3528], которая сильнее всего ударила по Королевскому ВМФ. Министр обороны Джон Нотт убедительно доказывал: сторонники военно-морского флота, способного достигнуть любой точки земного шара, являются жертвами ностальгии по временам империи[3529]. Но он забыл, что остатки империи еще существовали. Когда агрессия Аргентины оказалась неизбежной, ему пришлось искать Фолклендские острова на большом глобусе в своем кабинете.
Сокращение флота должно было повлиять на оборонительную способность Великобритании. Адмирал сэр Генри Лич, Первый Морской Лорд, сказал: попытка Нотта притвориться, что все не так, — это «мошенничество века»[3530]. Как утверждал Лич, предлагаемые сокращения ослабят[3531] военно-морской флот. Они включали превращение в лом двух десантных кораблей и потерю двух авианосцев. (Американцы смеялись, что их разрезают на бритвенные лезвия)[3532]. Эти меры привели бы к урезанию в два раза флота из шестидесяти фрегатов и эсминцев — «хребта ВМФ»[3533].
3528
A.Dorman, «John Nott and the Royal Navy: The 1981 Defence Review Revisited», CBN, 15 (Spring 2001), 103.