Крутанулась на месте, безошибочно схватила его за пальцы, переплела со своими и резко надавила так, чтобы его пальцы оказались вывернуты в обратную сторону.
Ненавижу этот прием, но стоя на каблуках напротив скалы, понимаешь, что все средства в войне с ней хороши.
– Блять! – упал парень на колени и посмотрел на меня шокированно-молящими глазами. – Больно!
– Кто разрешил тебе встать?
Кровь, гонимая волной страха и адреналина, шумела в ушах.
– Отпусти! – почти хныкал он.
Если бы не наручники на его запястьях, то он уже мог бы мне дать по уху свободной рукой.
– Вернулся на место.
– Отпусти, блять, – вяло дернулся парень.
– Встал.
– Не могу я, блять, встать, когда ты так меня нагнула.
Он даже в таком незавидном положении умудряется кокетничать?
Горбатого исправит только… не я.
– Я помогу тебе.
Почему бы ему не подыграть? Один хрен скоро весь этот цирк очень скоро закончится для нас обоих. Надеюсь, для меня он закончится уже сегодня.
Нехитрыми манипуляциями всё теми же пальцами помогла парню встать и подтолкнула в сторону стула, с которого он, какого-то черта, встал.
– Ты кто, блять, такая? Мастер Шифу?
Внутренне усмехнулась. Как раз сегодня (или уже вчера) смотрели с сыном этот мультик.
Шифу? Для тебя, мальчик, я, скорее, старая мудрая черепаха, нежели мелкий зверек с большими ушами.
– Угвэй. Сел.
Усадив его на стул, сама вернулась на свой. Положила телефон на полку в столе и снова уставилась в окно, скрестив руки под грудью.
Ничего не видно, но, в любом случае, лучше смотреть в тьму за окном, нежели в тьму в глазах парня напротив.
– Твою мать! – хныкал он тем временем. Продолжая меня раздражать. – У тебя в роду не было самок богомола? – затем, покряхтев, добавил. – Если немного подождёшь, то у меня тоже скоро встанет. И ехать никуда не надо.
Какой же идиот, боже…
– Я даже юбку могу тебе сам задрать, – подмигнул мне наглец.
Кто бы сомневался.
– Может, хоть скажешь, как тебя зовут? – сменил он интонацию, вероятно, решив стать дипломатом, раз альфачом быть не вышло. – После того, что ты со мной сделала, ты просто обязана дать мне хоть что-то. М? Ветрова В. К.. Валентина?
Ненавижу это имя.
– Виолетта?
Второе имя в рейтинге ненависти.
– Виктория?
Угадал.
– Виктория, – заулыбался, как победитель. – Тебе идёт. Виктория… победа. Уверен, с какого-нибудь другого языка твое имя переводиться, как страпонесса или нагибщица. Так меня ещё никто не нагибал. Даже ни один мужик. Сходим завтра куда-нибудь? То есть уже сегодня.
А вот и вернулся старый добрый Ренат минутной давности.
– Да брось, – мурлыкал он по ту сторону стола, похоже, решив, что я растаяла. – Вижу же, что хочешь меня.
– Во-первых, заткнись. Во-вторых, займись малолетками своего возраста.
Не указать на пропасть между нами было бы большим упущением.
– Я только что понял, что на них у меня больше не встанет.
Ну, конечно…
– Может, оно и к лучшему? Поработаешь для разнообразия той головой, что выше пупка.
– Имеешь в виду? – длинный и проворный язык выскочил из его рта и затрепыхался как тряпка на ветру. Неплохо. – Я, конечно, не любитель этой хрени, но ради тебя могу попробовать.
– Идиот, – его общество начинало утомлять.
Вновь уставилась в окно, надеясь на то, что совсем скоро этот пустой разговор будет окончен.
Распахнулась дверь и в мой кабинет с сальной улыбочкой вошёл Вяземский старший в компании Гаврилова, который одним взглядом пытался мне приказать, держать язык за зубами.
Всё ясно. Сейчас я в очередной раз стану свидетелем того, как два взрослых пузатых, с позволения сказать, мужика будут проявлять чудеса гимнастики, стараясь извернуться в максимально удобную позу для подлизывания задниц друг друга.
Только сегодня к ним присоединится еще и сынок.
Боже, дай мне уйти прямо сейчас, пока я не начала блевать глазами.
– Виктория Константиновна! – пропел Вяземский так, словно это не он буквально этой осенью косвенно угрожал мне и моей семье, если я не «высуну свой остренький носик» из его дел. – Простите моего сына, дорогуша…
Дорогуша…
Кажется, Вяземский старший любит плясать на граблях, но при условии, что с другой стороны их придерживает его друг Гаврилов.
– Сами понимаете, он еще молод, склонен к глупостям. Со всеми такое было. Поумнеет ещё.