Луч солнца золотого Тьмы скрыла пелена.
И между нами снова Вдруг выросла стена.
А-а-а-а-а-а-а-а!
Ночь пройдет, наступит утро ясное,
Знаю, счастье нас с тобой ждет.
Ночь пройдет, пройдет пора ненастная,
Солнце взойдет!
Солнце взойдет!
Местная озабоченная тусовка подтянулась ко мне. Больше уже никто не смотрел на меня осуждающе, из-за моих ног на трапезном столе. Некоторых индивидов пробило на слезы и они во всю орудовали платочками. Прямо как дети! Только озабочены не по детски!
Петь птицы перестали,
Сеет звезд коснулся крыш.
Сквозь вьюги и печали Ты голос мой услышь.
А-а-а-а-а-а-а-а!
Ночь пройдет, наступит утро ясное,
Знаю, счастье нас с тобой ждет.
Ночь пройдет, пройдет пора ненастная,
Солнце взойдет!
Солнце взойдет!
Солнце взойдет!
Тусовка дружно хлопала! Что бы еще им спеть? Усмехнулся, поехали, романтики с большой дороги!
Пусть нету ни кола и ни двора,
Зато не платят королю налоги Работники ножа и топора,
Романтики с большой дороги..
Не желаем жить, эх,
По-другому,
Не желаем жить, ух,
По-другому...
Пел припев, озабоченные улыбаются, начали пританцовывать. Хлопали в ладоши!
Прохожих ищем с ночи до утра,
Чужие сапоги натёрли ноги Работникам ножа и топора,
Романтикам с большой дороги.
Не желаем жить, эх,
По-другому...
Претенденты на место под бочком у богини на брачном ложе, увлеченно слушали меня, поэтому не видели, как появилась богиня. Я видел. Зараза. Чего опять прибежала? Но прерывать песню не стал.
Нам лижут пятки языки костра,
За что же так не любят недотроги Работников ножа и топора,
Романтиков с большой дороги.
Не желаем жить, эх,
По-другому,
Не желаем жить, ух,
По-другому...
Резко оборвал песню. Отложил гитару, взял в руки трубу Заскочил на стол. Сейчас с ней всего две зверушки. Не знаю, правда их скорости. Но не сверхсветовая же!
- А что наибожественнейшая тут делает?
- Ты не забыл, смертный, что это мои чертоги?
- Да чертоги, точно чертоги. Надеюсь, черти у тебя в чертогах водятся.
Богиня изучала мою физиономию. Я ухмылялся ей в лицо. Достала меня уже. Когда домой отправишь?
- Ты постоянно испытываешь мое терпение!
- Отправь меня домой и я не буду испытывать твое терпение.
- Посмотрим. А что ты пел до этого?
- Какая разница, что я пел. Я забыл! А ты что, наипрекраснейшая, песенку хочешь услышать?
В ее черных глазах мелькнули молнии. Ага злиться, наибожественнейшая. Давай-давай! Я тебе сейчас спою.
- Я могу спеть, хочешь? - Она кивнула.
Эй, кто-нибудь, подайте мой инструмент! - трубу положил на стол, рядом с собой.
А как известно, мы народ горячий Ах, и не выносим нежностей телячих Но любим мы зато телячьи души
Мы любим бить людей Мы любим бить людей Мы любим бить людей Мы любим бить людей,
И бить баклуши
Мы раз-бо-бо-бобойники,
Разбойники, разбойники Пиф-паф и вы покойники,
Покойники, покойники...
На лице богини, сначала появилось недоумение, потом удивление, а затем недовольство. Наисияющая, мать ее, хотела про лУбовь. Облезешь!
А кто увидит нас тот сразу ахнет И для кого-то жаренным запахнет А кое что за пазухой мы держим К нам не подходи,
К нам не подходи,
К нам не подходи,
А то зарежем!
Богиня была раздосадована и зла. Я ухмылялся. Отложил гитару, взял в руки трубу
- Ну что, самая прекраснейшая из женщин и самая невинная из невинных? Тебе понравилась песенка?
Она глянула на двух своих зверушек.
- Откусите у него что-нибудь, только не то, что между ног болтается.
Вот, а толстый говорит о какой-то там невинности. Показала, свое истинное нутро! Обе ящерицы рванули на меня просто с неимоверной скоростью. Если бы я не ожидал такого, плюс у самого реакция очень хорошая, иначе меня давно бы уже искалечили или вообще закопали, то сейчас лишился бы какой-либо части тела. Я ударил ногой по фарфоровой кастрюле с каким-то варевом. Варево было еще горячим и одна ящерица заполучила в морду кипяток. Ударив по кастрюле, я тут же ушел в строну, от линии атаки тварей. Прыгнул со стола, развернувшись в полете и конец моей трубы, описав полукруг, врезался в череп второй твари, вминая ее верхнюю челюсть в нижнюю, а заодно всю макушку. Тварь грохнулась на пол и по инерции прокатилась по гладкой поверхностью пола. Ее тело кольцами извивалось вокруг разбитой головы. Первая тварь, которая выхватила горячим супом в морду противно заверещала и с опозданием на десяток секунд, продолжила атаку. Я успел встать в стойку и держал трубу так, что бы один конец ее смотрел твари в пасть, которую она разинула. Она прыгнула. Еще пара мгновений и...