-- Не, не хочу разбуваться... -- всегда говорил он. -- Носки дырявые.
Макс пожимал плечами и выносил ему тетрадку или книжку. Однажды Леха даже скатал у Макса пару примеров -- тут же, в предбаннике, встав коленками на грязный пол. Тогда Максу стало противно, как будто в Лехином поведении было что-то мерзкое.
Вот и сейчас, зайдя за тетрадкой для лабораторных по физике, он остался ждать, пока Макс, не слишком склонный к порядку, найдет в ворохе книг и тетрадок нужную.
-- Чего дверь открыта? -- Лиля вышла из ванной с полотенцем на голове. -- Холодом несет.
-- Леха пришел.
-- А, Леха... Леха, Леха, Леха, ты так похож на лоха! -- пропела Лилька, пройдя в комнату, где Макс занимался поисками тетради.
-- Не ори так, он слышит!
-- Прикинь, Наташка так помешалась на всяких таких темах, что сказала, типа хоть бы кто в меня влюбился и трахнул, хоть бы даже Легачев!
Макс презрительно дернул щекой:
-- Это та с косой, что с бабкой живет? Дура ты, и подружки твои. А, вот!
Радостно шлепая тапками, Макс кинулся к двери. Леха, стоявший, прислонясь к стене, протянул руку:
-- Давай, давай! Тебя только за смертью посылать!
-- Ты график лучше не перерисовывай, мне кажется, я его неправильно начертил...
-- Сойдет...
Потом выяснилось, что не только график, но и вообще всю лабу Макс оформил неверно.
Была апрельская, остро пахнущая молодой травой и каникулами, пятница, родители уехали на дачу, но Макс и Лиля учились в субботу, поэтому оставались в городе.
-- Наташа не у вас, нет? -- внезапный телефонный звонок от Наташиной бабушки. -- Она не приходила из школы. Не приходила!
-- Нет, ее у нас нет... -- ответил Макс. -- Может, она зашла к Гуле?
-- Нет, там ее нет. Нет! Не знаю, что и делать...
Макс спросил сестру:
-- Ты когда Наташу в последний раз видела?
-- Она матешку сачковала. У нас была проверочная. Романовна больная с этими проверочными. После матешки было ИЗО. На ИЗО она должна была прийти, но не пришла. Ну я подумала, что она не стала под лестницей сидеть, а просто домой ушла.
-- И куда она могла пойти?
-- На больничку, может.
Старая, заброшенная больница на окраине города была излюбленным местом тусовок подростков. Место это взрослым казалось каким-то диким наркоманским притоном, но на самом деле ничего ужасного в больнице на памяти многих поколений школьников так и не произошло. Разумеется, ходили байки о том, что там проводили свои ритуалы сатанисты, но единственной реальной опасностью, с которой там рисковали столкнуться, была какая-нибудь бродячая псина или бомж.
-- Я поеду, поищу ее, -- вскинулся Макс.
-- Я с тобой!
-- Еще чего! Чтоб и тебя потерять?!
-- Ну Ма-аксик, ну пожалуйста! Наташка же моя подру-уга!
Лилька, конечно, больше хотела приключения, чем переживала за Наташу, поэтому Макс, сам не отдавая себе отчета, скривился.
-- Сиди дома и жди.
-- А я... а я... тогда маме скажу, что ты...
-- Слушай, у меня репетитор завтра. Задач знаешь сколько надо решить? А тут эта Наташка и ее бабка... и ты еще... не лезь, я тебя прошу! Сиди дома, учи уроки!
Максу было страшновато тащиться в такое заброшенное место вечером. Он опасался, что придется вступать в драку, и не был уверен в своих силах, против, к примеру, человек эдак двух-трех. Да и против одного, если честно, тоже...
"На больничке", как говорили сами подростки, народ мирно тусовался, употребляя для души портвейн и песню про репетицию школьного ансамбля. Макс увидел несколько знакомых лиц, приветственно кивнул, но в беседу вступать не стал. Наташа сидела на углу, на матрасе. В руках у нее был стаканчик с вином, который Макс безапелляционно отобрал:
-- Бабка тебя ищет, а ты... -- Макс заметил, что ее как-то передернуло, когда он к ней прикоснулся.
-- Я не хочу... я не хотела... это неправда, что он сказал... я не хотела...
Ее одежда была в пыли, которой здесь было немерено, а юбка разорвана по шву, она ее придерживала рукой, видимо стеснялась.
Максу хотелось поскорее разделаться с этой историей.
-- Домой идем! Не хотела она. Не хотела б, не пила. Малолетки тупые.
На автобусной остановке, пока они ждали троллейбуса, Наташа молча чертила носком туфли линии по стыкам тротуарной плитки, а Макс думал о том, что отдал бы сейчас полжизни за то, чтобы остаться там, с ребятами, пить портвейн, орать песни, а не решать задачи.
-- И с тобой тоже говорить не хочет? Вот чего так, а?