— Больше не ждем, остальные с дрезиной и взрывчаткой поедут! — кому-то снаружи прокричал лейт, и замахал рукой машинисты состава: — Ходу, ходу!
Надо отдать должное человеку за рычагами автобуса: транспорт тронулся даже раньше, чем командир договорил.
— То же долбанное место, что позавчера! Пока это все, что известно, — не размениваясь на приветствия начал брифинг командир отряда. Ему пришлось повысить голос, потому что машинист явно не планировал соблюдать черепаший скоростной режим. — Действуем так: первое отделение, закладываете осколочные ленты и тянете дистанционку к повороту. Второе — идет в разведку!
Через окна, за которыми словно живые извивались змеи кабелей, в салон стал пробиваться знакомый по мирному метро свист. Ч-черт, никогда б не подумал, что этот не самый приятный звук способен вызвать приступ ностальгии…
— Боец, фамилия и звание? — я лишь спустя мгновение сообразил, что лейтенант обращается ко мне. Ну да, знаков различия на мне нет, даже подшитой планки с фамилией, только группа крови. Впрочем, во время апокалипсиса это становится простительной оплошностью.
— Инструктор Жаров, рукопашка и холодняк, — так оно всегда и бывает, одно вранье цепляет за собой другое. С другой стороны, глупо будет, если меня оставят в автобусе… ну и сказал я, в общем-то, что-то вроде правды. У меня даже ученики были, целых двое. Юля и Юрочка. Пожалуй, до того, как я осел в мотострелковом батальоне на неделю, не знал бы, что ответить. Но плотного общения с разведосами оказалось достаточно, чтобы совершенно не сомневаться в том, что надо еще сделать. Я развернул горловину свертка, показывая рукояти клинков. — Сплав лезвий позволяет эффективно резать октов в ближнем бою, где нельзя сосредоточить автоматный огонь. Проверили в нескольких стычках, я лично проверил. Разрешите идти первым?
Любой военный за такое “информирование” потом, когда все вскроется, точно затаит злобу. И сотрудничать, если на то будет его воля, откажется наотрез. Но мне и не нужна была приязнь лейтенанта, лишь быстрый пропуск через него к верхушке командования метрополитеном и еще одно натурное исследование. Цель оправдывает средства, я уже много лет жил и действовал по этой парадигме. И, к счастью знал, как сделать так, чтобы этот путь не привел в ад. Нужно, чтобы всегда оставался внутренний предел, за который нельзя переступать.
— Жаров, пойдешь третьим с передовой двойкой второго отделения, — только когда поезд с визгом и скрипом тормозов резко сбросил скорость, заставив личный состав вцепиться в поручни и подлокотники, ответил мне офицер. Наверняка у него в голове крутились вопросы, которые он до поры до времени затолкал куда подальше, как я — в очередной раз мысли о семье.
— Так точно, — специально ответил я уставным образом, чтобы не посеять в его душе еще большие в сделанном на рефлексах и в спешке выборе.
— Сайдуков, ты идешь со мной и Жаровым, вы двое — на прикрытии, — двери рельсового автобуса открылись раньше полной остановки и мне пришлось выпрыгивать вслед за отдавшим приказ сержантом. Темнота, слепящие светлячки чужих фонарей, под ногами пойди разбери что, еще и места между автобусом и стеной тоннеля не сказать, чтобы много — но я справился. Несколько дней под землей дали возможность достаточно адаптироваться.
— Вперед, вперед!
Источником угрозы служил тоннель, перпендикулярно примыкающий к путевому. Размерами он ничуть не уступал, разве что рельсы по полу не шли и чувствовался некоторый уклон вверх и в лицо задул устойчивый поток воздуха. Проход метрах в тридцати впереди делал поворот. За спиной вспыхнул прожектор, мигом разгоняя тьму до самого излома тоннеля: я не стал оборачиваться, просто понял, что он установлен вместе с пулеметом на одной треноге. Неприятных ощущений добавляло и то, что прямо за нами первое отделение в пять рук устанавливает управляемое минное поле.
— Слева будут ворота без створок, за ними старый машинный зал системы вентиляции. Твари где-то там, справа для них слишком узко, — отрывисто прокомментировал для меня сержант. — Мы кидаем гранаты, потом ты, по сигналу, врываешься!
У мужика явно вызывали сомнения мои мечи, которые я пристроил за поясом, но он ничего не стал переспрашивать. Тем более, я уже прошел первичный тест на профпригодность, не отстав при высадке.
— Понял! — мы как раз вырвались из освещенной прожектором зоны, и лучи налобных фонарей сразу нащупали здоровый прямоугольный проем. Где-то тут, как я понимаю, и заканчивается труба, через которую с метро соединяется секретный кабель-канал.