- Насмехаться изволишь? Мне проваливаться сквозь землю не положено. Да. Я должен производить хорошее впечатление. Я вообще всех с ума сводить должен! Если мимо проходит великий и ужасный Арчи – дамы штабелями ложатся, понятно?! Таков закон природы.
- Чего уж тут непонятного, - решила сострить я. – Только ты пока еще не великий и ужасный.
…Он гонялся за мною по мостовой добрую четверть часа, размахивая зонтом и грозя расквитаться за нанесенное ему “оскорбление”, пока, наконец, не выбился из сил и не признал, что энергии у меня хоть отбавляй.
- Мы, путешественники, народ выносливый, - сообщила я в перерыве между приступами хохота. – Кому угодно фору дадим!
Он попытался было обнять меня, но тут стал накрапывать дождик, и я не придумала ничего лучше, чем укрыться в первом попавшемся кафе.
- А цилиндр, цилиндр-то я у Эсфири забыл! Эх, дырявая башка! – стукнул Арчи кулаком по столу, когда нам принесли меню.
- Невелика потеря, - отозвалась я. – Ты в этом цилиндре точно чучело гороховое. А плащ, видно, у призрака оперы стащил.
- Что еще за призрак оперы? – явно не польщенный сравнением, буркнул тот.
- Да так, воспоминания из прошлого. Персонаж романа Леру. Но тебе это мало о чем говорит.
Взяв в руки лоснящееся меню, он перелистнул страницу-другую и, остановив свой выбор на каком-то десерте, подозвал официантку. Я предпочла кофе без сахара.
- Ваш призрак… Он был личностью харизматичной? – словно бы невзначай поинтересовался мой опекун. Я кивнула. – В таком случае, буду носить этот плащ, пока не отправлюсь к праотцам, - сказал он, засияв, как медный таз. Шутник! Поди разбери, когда он всерьез, а когда нет. Я прыснула со смеху, и Арчи не замедлил ко мне присоединиться.
[1] 1 парланг = 6 км
Глава 4. Воля Теневого сенешаля
Наши заказы еще не подоспели, а охранники уже выталкивали нас взашей и вытолкнули-таки на улицу, прямо под проливной дождь. За нарушение порядка, как объяснил потом Арчи. Мы, видите ли, слишком уж шумно смеялись.
“Публика у нас здесь тонкая, рафинированная. Малейшее неудобство – и начинает шипеть, что твоя кошка, - любил говаривать он. – Знаешь, что бывает с теми, кто досаждает соседям трое суток кряду? Его сажают за решетку ровно на трое суток!”
“А как же тогда извозчики? Они ведь прямо под окнами склоки устраивают”, - недоумевала я.
“У извозчиков и прочих “слуг народа” – особая привилегия. Орут и гремят, где хотят и когда хотят. Не правда ли, парадокс?”
Пока я сражалась с тугим механизмом зонта, пока Арчи, перебирая ключи, колдовал с замком под аркой своего особняка, меня пронзила внезапная мысль: почему никто не путается у меня под ногами? Куда подевался вечно недовольный и вечно сердитый Пуаро?
- Пос-слушай, - проговорила я, стуча зубами от холода. – А как долго обычно остывает Эсфирь?
- Всё зависит от силы накаливания, моя милая, - уверенный в своей неотразимости, отозвался тот. – Интуиция подсказывает мне, что сегодня к ней лучше не соваться. А почему ты спросила?
- Понимаешь, я тоже кое-что у нее забыла. Вернее, кое-кого…
- А-а-а! – заулыбался Арчи, справившись с замком и подняв на меня глаза. – Так мы с тобой два сапога пара! Признаться, - сказал он, отворяя дверь, - мне даже на руку, что этот маленький проказник остался у нее. Авось чего разузнает, разнюхает. Не дает мне покоя предчувствие, что Эсфирь и ее дружок наворотят глупостей.
- Дружок – это Рифат, значит? – отважилась спросить я.
- Не упоминай при мне его имени! – вздрогнул он. – И думать о нем забудь! Существует поверье, что если просто устремить к нему мысли, то можно распрощаться с собою прежним. Боюсь, Эсфирь уже подпала под его чары…
Больше в тот день мы о ней не заговаривали, и я всячески старалась не думать о Рифате, убивая время за вышиванием, примеркой платьев из гардероба тетушки Арчи и бесцельными блужданиями по комнатам его просторного дома. В одной из комнат, предназначенной для хранения бумаг и прочих письменных принадлежностей, я обнаружила раскрытую книгу – под столом, что сразу же позволило сделать мне верные выводы. Эта книга представляла собой не что иное, как дневник Пуаро. Любопытно почитать, что нацарапал в ней лохматый паразит. Наверняка что-нибудь крамольное… Первые две страницы были сплошь усеяны закорючками – решил попрактиковаться в чистописании, а заодно отбить интерес у случайного читателя. Со мной его хитрость не пройдет. На третьей странице начинался связный текст. Впечатления от похода в оперу, двадцать первого симендрия (по-нашему, октября):