Я с трудом удержалась от язвительной реплики: длинные рукава и пышная юбка викторианского платья, которое я тщетно пыталась примерить, были придуманы явно затем, чтобы выводить людей из себя. Ох, и разделалась бы я с этим нарядом! Но всё обошлось, отчасти благодаря умиротворяющему запаху бергамота, а отчасти потому, что Арчи наконец соизволил помочь мне в облачении.
- Хочешь, чтобы я изучала ваш язык? – вымолвила я после того, как он затянул у меня на талии корсет. – Мало тебе, что твоя гостья задыхается, точно лещ на берегу?!
Волоча за мундштук тяжелую курительную трубку, присеменил невесть откуда Пуаро.
- Ну что, теперь понимаешь, каково мне было на поводке? – ехидно поинтересовался он, после чего с усердием принялся точить свои зубы о многострадальный джентльменский атрибут. Уже не помню, что я со злости наговорила ему в ответ, однако, когда поток желчи с моей стороны иссяк, Арчи услужливо предложил сменить корсетное платье на что-нибудь более удобное.
Четверть часа спустя мы неспешно прогуливались по набережной той самой реки Сильмарин, которая катила свои воды вдоль твердыни Арнора и насквозь прорезала город Вечнозеленый. Хотя “город” – это уж как-то громко сказано. Городок, с два десятка кварталов. Кроме реки да королевской резиденции, ничего примечательного. Отвлекшись от созерцания речного пейзажа, я внимательно посмотрела на своего спутника: на лице его играла улыбка, а в устремленном прямо на меня взгляде черных глаз мелькали хитрые огоньки.
- Ты чего? – недоверчиво спросила я. – Что, платье на мне сидит, небось, как на корове седло?
- Да нет, ты очаровательна, - беззаботно отозвался он, обнажив ровные зубы, и попытался меня поцеловать. Пижон несчастный! Дамский угодник! Если здесь у всех нравы такие, то пора сматываться, пока в их интригах не завязла. А интриг у них, бьюсь об заклад, полон двор! Как бы ни уговаривал меня Арчи, как бы ни настаивал Пуаро, уеду – только меня и видели!
- Эй-эй, коней попридержи! – отпрянула я. – А будешь вольничать, так за себя не ручаюсь! Что у нас там следующее в программе? Оперный театр? Давай, веди, показывай.
На площади, перед оперным театром, расхаживали модно одетые дамочки, обмахивались веерами пожилые представительницы знати, курили изысканный табак джентльмены во фраках. Двери театра вот-вот должны были распахнуться. Как я поняла из рассказов Арчи, здесь что ни вечер – то праздник. Каждый вечер какая-нибудь прославленная дива выходит на сцену, чтобы околдовать публику своим колоратурным сопрано да пощеголять в богатом убранстве. Опера для жителей страны Западных ветров значит даже больше, чем прием во дворце. Сами понимаете, при таком раскладе любая примадонна в два счета переплюнет короля, имя которому, кстати, Юлий.
- Арчи, Юлий, Эсфирь, - пробормотала я, проковыляв в неудобных туфлях к ближайшей скамейке. – Какие-то вы тут все разношерстные. Не местные, что ли?
- Верно рассуждаешь, не местные, - подтвердил мой спутник, присаживаясь рядышком. - Эсфирь упала к нам, как вы, с неба, и поначалу твердила, что ее родина какой-то там Израиль. Юлий – ну, о Юлие пока речь вести рано. Ты сперва сама с ним познакомься. А я… Что я? Вроде бы всю сознательную жизнь в Мериламии провел. Что твой вековой дуб, укоренился. Но бывает, снится мне диковинный сон: часы на огромной башне отбивают полдень, улицы кишмя кишат блестящими повозками, течет, сверкая, в оправе серых берегов, судоходная река… Поди разберись, где мое истинное отечество, а где - мираж.
- А откуда ж ты французский так хорошо знаешь? Где выучил? Признаться, здорово ты меня с толку сбил при первой нашей встрече. Заговорил на родном языке – я и решила, что ты врунишка.
Арчи закинул ногу за ногу и небрежно достал из кармана сигару.
- Ах, вот оно что! Ну, тут я и сам ума не приложу. Это, судя по всему, врожденное. Словно рычаг у меня какой внутри: дернуло – начал изъясняться на одном наречии, снова дернуло – переключился на другое. Я много таких языков знаю, каких у нас в Мериламии и не существует. Помнится, в юношеские годы вздумал как-то поупражняться на лекции у профессора лингвистики. Так он меня из аудитории выставил, сказал, что я тот еще шут гороховый. Ох, как надо мной однокурсники потешались! С тех пор держу свой дар (если, конечно, сии сомнительные познания можно назвать даром) в секрете. А в твоем случае… м-м-м… интуиция у меня сработала, что ли? Какое-то шестое чувство. Порой мне представляется, что языков у меня в голове роится бессчетное множество – только знай, выуживай, в каком нужда. Точно как из коробки с инструментами.