Какая горькая утрата.О время «Горя от ума».И борется с лучом закатаНа темной коже полутьма.
И покидая эти былиИных времен, иной молвы,Услышишь вновь автомобилиНа красных улицах Москвы.
1921
ПОДРАЖАНИЕ ГЕОРГИЮ ИВАНОВУ *
На неудачи в стиле не взирая
И подходящего не находя штриха,
Сады еще неведомого рая
Я ясно вижу в поисках стиха.
В них дышится и счастьем и прохладой,
И постоянством неги неземной.
В них счастье называется усладой
И осень заменяется весной.
В них золото сгоревшего заката
Прозрачнее расплавленной слюды,
В них радуги из чистого агата
И ослепительно сверкающие льды.
Из облаков встает волшебный замок —
Жилище неразгаданных миров.
В нем хор переливающихся рамок
Походит на павлинее перо.
Я слышу тающие звуки лиры
И пение божественных Харит.
Звенят в руках архангелов секиры
И колокол мелодией звучит.
Но это длится только миг единый,
Вот снова прежняя знакомая стена,
В окно виднеется кремлевская твердыня
И белокаменно-московская луна.
1921
ИЮЛЬ
На облака ложатся тени,
И ветер – словно легкий тюль,
И золото зеленой лени
С лазури шлет к земле июль.
Мгла летнего тепла пролилась
В расплавленные зеркала
И в них случайно отразилась —
Так ослепительно бела.
1922
НАСМЕРТЬ Н. Г.*
Был Иннокентий Анненский последнимИз царскосельских лебедей.
Н. Гумилев. «Колчан»
Поэт, твой облик мужественно-милыйНевиданный – мне виден из стихов.Тебе Россия странную могилуДала за хмель медночеканных слов.
Ты Африку любил и пел Багдад,Тебя пленяла пышная Бассора.Всегда вперед и никогда назад,Ты жизнь прошел Путем Конквистадора.
Но, может быть, из дольних кущ Эдема,Над пышным Романтизма Цветником,Средь звёздных жён полночного гаремаТы запылаешь Огенным Столпом.
И из Чужого нам Небесного ШатраСозвездием Колчан взойдет над облакамиИ искрами далёкого КостраЗажгутся звезды, вспыхнут Жемчугами.
Но и земной, а не из райских кущей,Ты будешь долго в памяти людей,Ты и сейчас остался самый лучшийИз акмеизма белых лебедей.
24 АВГУСТА 1922 ГОДА
Вот уж год, как нет его на свете,Круглый, скоро прокатился он,А в ушах наматывает сетиЗакаленный и чеканный звон.
Я читаю медленно и грубо,Временами тороплюсь скорей,И «Болонью» тихо вторят губы —Пятистопный золотой хорей.
И звучат томительно и кроткоОбразы, волнующие кровь:«Подошла неслышною походкой,Посмотрела на меня любовь».
Все стихи его, без исключенья,Я люблю, наверно навсегда,И не лучше ангельское пеньеВ райских упоительных садах.
Их читать ничто не помешает,Не заставит никогда забыть,Неужели их не всякий знает,И не каждый сможет полюбить.
1922
* * *
Через год я прочел во французских газетах,Я прочел и поник головой…
Н. Гумилев «Шатер»
«Середина странствия земного»Оказалась странствия концом,Смерть взяла тебя от нас иного —С просветленным, радостным лицом.
Если даже «на земле не хуже» —Смерть твоя была не так «проста»,Над тобой никто почти «не тужит»И не смеет «целовать в уста».
И молчит за райскою оградойОгнекрылых трубачей отряд.Их сердца сверкающей лампадойВ сумраке таинственном горят.
Пусть Георгий, храбрых покровитель,За тебя поручится в раю,Аполлон снесет к нему в обитель.Лиру многострунную твою.
И тогда, быть может, по заслугамБудешь ты за смерть вознагражден.Я же вспомню в светлый час досугаМрачный день забытых похорон…
1922
* * *
Это сделал, в блузе светло-серой,Невысокий старый человек.
Н. Гумилев. «Костёр»
Пробил час и старая РоссияПовернулась красным колесом. —Не приход обещанный МессииЭто был, и не намек о нем.
То народ-титан распутал сети,Без труда, как ворох паутин,И шутя сломал тиски столетий,Все сметая на своем пути.
Был он мастер «ремесла святого» —Офицер последнего царя —С помощью отточенного словаОбо всем стихами говоря.