С наступлением полнолуния мальчишка покорно пошёл за бабушкой в поле и не смотрел на расстроенную Юну, что хмурилась и кусала губы. Бабушка не причинила бы ему вреда, и он не хочет, чтобы принц нашёл его — в голове до этого дня тихим треском отдавались его слова. Тэ был уверен, что Чонгук не шутил, что сделает больно, что поставит на колени. Хотелось забыть и быть забытым.
Когда травница развела костёр, Тэхён смотрел на то, как огонь потрескивает, языки пламени охватывают сухие брёвна. Самая страшная сила — это и есть этот огонь, неконтролируемый убийца, который только распаляется тёплым зноем и сжигает сухую траву, убивая зверят, что в ней живут. Он может с лёгкостью охватить кроны огромных деревьев и уничтожить целый лес.
Когда женщина подозвала мальчика к себе, Тэ без задней мысли двинулся к ней, не представляя, насколько может об этом пожалеть. Честно выпил противный отвар и загляделся на звёзды.
— Твоя метка слишком сильна. Принц слишком силён. Она появится вновь, и он вспомнит всё, как только увидит тебя снова. Но теперь и ему, и тебе это забвение необходимо.
Когда она вымолвила первые слова — огонь будто бы охватил тело мальчишки, и он закричал, понимая, что он действительно горит. Рубашку прожгло на животе, и Тэ свалился навзничь, хватая ртом воздух, чувствуя, как нежная кожа вздувается и лопает под напором огня. Будто раскалённым железом провели по коже, заставляя истошно вопить, пытаясь унять жар и боль. Но они не уходили, а тело мальчишки хватали сильные судороги, пот лил ручьём, и он еле дышал, хватаясь руками за то место, где ещё минуту назад были чёрные буквы. Кровь залила руки, и Тэ завопил ещё громче, пытаясь перекричать голос травницы, что не переставала чётко выговаривать слова, не отвлекаясь на дикие возгласы мальчишки, который умолял прекратить, не мучать. Слёзы вместе с кровью пропитали сухую землю, пошёл сильный дождь. Но даже он не смог погасить огонь, гром громыхал, заглушая истерику мальчика, а молнии освещали небо. Сама природа была против такого издевательства, варварства, кощунства. И, будто бы этого было мало, пошёл град. Большие ледяные шарики разбивались о землю, портили урожай, били все насаженные овощи и фрукты. Несколько льдинок попали по Тэхёну, и он из последних сил умолял прекратить, только теперь понимая, что он натворил, на что согласился, на что обрёк себя. И если принцу хоть наполовину так же — Тэхёну лучше было вообще умереть.
Но уже слишком поздно. Слова сказаны, метка стёрта, а травница упала навзничь, и еле доползла до Тэ.
— Ты вспомнишь его ровно в тот миг, как чёрные глаза пронзят твою душу. Но ни секундой ранее.
========== The cold times arise ==========
Say goodbye to what we lost.
Границы Кимов встретили Чонгука беспрерывными плохими мыслями и сомнениями. Он упрямо скакал дальше, но не решался оставить всё на Чимина, чтобы прибыть к замку первым. Принц разрывался от желания перегнать гонца, которого сам же послал, хотел предупредить Намджуна об опасности и угрозе Чона, но в то же время боялся, что Хосок может не ждать, а напасть на границы. От подлого человека можно ожидать чего угодно, и принц Ким отлично это понял. Тем не менее, он продолжал делать как можно меньше остановок и гнал своих людей вперёд, чувствуя за них ответственность. Это были подразделения Пака, но они были частичкой большой армии Кимов, которую Чонгук по праву наследника считал и своей.
Добраться до замка в короткие сроки было тяжёлой задачей, но Чимин — хороший командир, а его люди — вышколены лучше всего. Эти подразделения всегда были лучшими в гарнизоне, и Чонгук понимал, почему Намджун приказал именно им сопровождать его: тысяча этих воинов была равна десяткам тысяч неумех, что охраняли границы возле моря. Именно поэтому спустя неделю с того момента, как покинул владения Чонов, принц Чонгук прибыл в замок.
Не замечать косые взгляды перепуганных подданных всегда было первостепенной задачей и миссией. В силу распускаемых слухов, Чонгука боялись все: дети прятались за юбки матерей, а матери хватали детей за руку, пытаясь прикрыть им глаза. И принца всё устраивало, его одолевало некое садистское удовольствие видеть, как перед ним падали на колени, простой люд расступался, боясь гнева Его Высочества, боясь оказаться в покоях принца, о которых ходило бесчисленное количество слухов.
Но больше всего беспокоило его то, что метка не пропала, хотя он понимал, что если Хосок приказал казнить всех слуг, то и Тэхён должен был умереть. Чимин на это лишь хмурился и сильнее прижимался. А сердце Кима шептало, что что-то здесь не так. Настойчивая мысль найти мальчишку преследовала принца с того времени, как он отпустил его, а метка горела недоброй болью, казалось, что мальчику было плохо. Он был готов повернуть к дворцу Чонов в любой миг и лишь надеялся, что мальчишка и вправду сбежал, не оставляя за собой следов, исчезая навсегда. Лучше бы ему голову снесли. Тогда Чонгуку было бы не так тоскливо и противно.
Намджун ожидал принца в своих покоях, и Чонгук, как только ступил на первую ступеньку огромной винтовой лестницы, направился прямо к нему, не внимая ни взгляду Чимина, ни тому, что для начала неплохо было бы умыться. Двери поддались легко, и Ким вошёл в просторные покои, наблюдая за тем, как король лежал на кровати и рассматривал большую карту континента, что висела на стене, прямо рядом с головой огромного медведя, которого он велел повесить после одной из вылазок на охоту. Такое хвастовство раздражало Чонгука, и он подошёл к медведю, смотря в его маленькие глаза. Намджун прогнал слуг, а принц перевёл взгляд на карту, прошёлся взглядом по землям Кимов: со всех сторон кроме севера королевство омывало море. Бескрайние равнины и скалистые горы вкупе с плодородной землёй были достоянием и гордостью королевской семьи — удержать под контролем большую территорию было сложной задачей. Выгодное положение полуострова делало его точкой пересечения многих морских торговых путей, что приносило дополнительный доход в казну. На севере королевство когда-то имело границы с Паками, но прошло достаточно времени с того времени, как те пали пред армией Хосока, так что теперь на карте королевство Ким граничило только с королевством Чон.
Два года прошло с того времени, как править королевством стал Ким Намджун. Эти два года он вёл мирную политику, пытался добиться торгового соглашения с Чонами, но и не позволял им оттяпать ни метра своих владений. Вводя образовательные реформы и основывая новые школы, в которых обучали грамоте, военному и морскому делу, король прослыл Великим, и то и дело слышались хвалебные оды Намджуну, который снизил рабские налоги, что установил его отец. Он достойно правил и построил свою собственную систему, которая приходилась не совсем по вкусу старым чиновникам и советникам. Больше всего возмущений вызвало то, что новым главным советником стал никому доселе неизвестный Ким Сокджин, который за два года подмял под себя всех приближённых подданных, беря на себя обязательности Намджуна угождать знати. Сокджин был единственным человеком, у которого на поводу шёл сам король, и кому он дал свою фамилию, наделил землями и титулом лорда. Намджун и сам понимал, что он не может поменять весь совет в один миг, поэтому дал волю Сокджину подбирать и выбирать советников и чиновников, чем тот отчаянно пользовался.
Намджун закашлялся, и Чонгук оторвался от своих мыслей, переводя взгляд на короля. Он подошёл к брату и поклонился, подмечая бледность и общий болезненный вид. Докладывать смысла не было, Намджун и так всё знал, это сверкало в его глазах: неприкрытое презрение и злость, которые Чонгук не видел уже достаточно давно.