— Женитесь на девушке из влиятельной семьи, — вещал Сокджин, перебирая какие-то документы.
— Почему Чон Хосок затих? — боязливо спрашивали те самые влиятельные семьи, переживая за свои земли и деньги.
Чонгук пытался соответствовать своему новому статусу, но мог лишь кусать подушку, захлёбываясь беззвучными рыданиями, мог вымещать злость на дорогих подарках, присылаемых со всех закутков страны. Он впадал в истерики, рвал простыни и проклинал тот день, когда Намджун заснул и уже не проснулся. Чонгук был рад, что брат умер безболезненно, но это была мрачная радость, которая заглушалась тихим скулежом разбитого ребёнка.
Всё пролетело, словно в бреду: похороны короля, во время которых было невыносимо смотреть на закрытые глаза Намджуна, которые он уже не откроет никогда, коронация Ким Чонгука и праздник, радость которого заглушал страшный и тяжелый траур. Властвование Чонгука началось с претензий. Кто-то был недоволен тем, что у него недостаточно рабов, а указ Намджуна не позволял иметь больше, кто-то требовал отдать замки, принадлежащие королевской семье. Сокджин неизменно стоял подле, лишь качал головой на нелепые просьбы и шептал Чонгуку, как следует поступать.
— Возьмите себя в руки, — наставительно говорил он, когда Чонгук тёр красные глаза, фыркал на заявление очередного глупого подданного, который возомнил себя ровней молодому королю.
— Королями становились и в более юном возрасте, — иногда повторял советник, когда Чонгук совсем раскисал, закрывался в своих покоях, бил посуду и вспоминал, как сжимал руками тонкую шею безымянного мальчишки. Он не мог вспомнить, чья же это была шея, и метался, словно бешеный, отгораживаясь собственными мыслями от государственных дел, в которых жирным почерком прописали «он». Кто это — не имел понятия. Шрам на плече подталкивал начать поиски, вытрясти из окружающих любую информацию, найти в чужой памяти отголоски собственной.
В покоях Намджуна всё оставалось как прежде. Чонгук часто замечал, как Сокджин с заплаканными глазами покидал их, но не смел спрашивать, боясь прикоснуться и разрушить ту невидимую связь, что была между старшим Кимом и советником.
В один из хмурых грозовых дней Чонгук не выдержал очередного взгляда советника, наполненного невыносимой болью. Он поволок Сокджина к покоям Намджуна, невзирая на то, что он вырывался и отнекивался. Первые слёзы начали стекать по прекрасному лицу, когда Чонгук толкнул его на ложе умершего, дал в руки стакан воды и сбросил на пол цветы, которые постоянно меняли в этих покоях. Чонгук не осмеливался переселиться в королевские покои, он спал в своих старых, а остальное время проводил либо в обширной замковой библиотеке, либо в тронном зале. Страшная ревность ела его сердце, он не хотел слышать о том, что брат мог любить кого-то. Хотелось всегда видеть его идеальным, недосягаемым и прекрасным. Но его раздражала затянувшаяся депрессия Сокджина, он хотел видеть прежнюю нахальную улыбку, а не каменное лицо и тихие всхлипы в усыпальнице.
Но советник только беззвучно плакал, и, кажется, впервые снял свою броню перед Чонгуком.
— Расскажи, — холодно сказал Чонгук.
— Это не те отношения, о которых ты подумал, — всхлипывал Сокджин, отпивая воду.
— Объясни мне, я имею право знать, что связывало вас, — отчеканил Чонгук, понимая, что ещё чуть-чуть и он так же устало рухнет мешком на землю, последуя примеру советника.
— Он спас мою никчёмную жизнь, он забрал меня оттуда, — выл Сокджин, хватаясь пальцами за пряди волос.
— Откуда? — зарычал Чонгук, хватая советника за плечи, встряхивая его. — О чём ты? Ты можешь сказать нормально?
— А ты поймёшь? — Сокджин раздраженно цокнул, вырываясь из рук короля.
— Н-не знаю, — неожиданно тихо проговорил Чонгук, садясь прямо на пол. — Думаешь, смогу? — бесцветно спросил он, водя пальцами по узорам на изысканном ковре.
— Не сможешь, это сломает тебя, разобьёт свой мирок, сотрёт все идеалы и границы, ты разочаруешься во всём, а особенно в том, что считаешь нерушимым, — прохрипел советник, пододвигаясь ближе, замечая в глазах мальчишки непонимание и принятие.
— Ты расскажешь, когда я буду готов? — Чонгук доверчиво уставился в светлые глаза.
— Нет, ты никогда не будешь готов, — отрешённо выдохнул Сокджин, поднимаясь с кровати. — Сейчас нас больше должна волновать оборона королевства и планы Чона. Наши люди во дворце Чонов сообщают, что тот пока ничего такого не затевает, но у него есть одна способность — удерживать в секрете то, что должно оставаться тайной. Поверь, его генералы так вышколены, что боятся короля больше дьявола.
— Мы должны пойти на него первыми, Намджун не хотел отсиживаться в сторонке и ждать своего часа.
— Намджуну доверяли, ты — не он. Добровольно никто не пойдёт на Чона, ты — король, главнокомандующий войсками, должен защитить свой народ, а не впутывать его в бессмысленную войну. Жадность Хосока не имеет границ, и если мы сыграем на контрасте завоевателя и защитника, то ты сможешь подняться выше того, что достиг Намджун. Он не успел объявить о походе, так что если это сделаешь ты, то подтвердишь слухи о своей кровожадности.
— Хорошо, но один вопрос. Почему Намджун так и не женился?
— Потому что, — Сокджин запнулся, — он не мог предать её.
— Кого?
— Слишком много вопросов, — ответил советник, и, поправив свою одежду, откланялся и покинул покои, оставляя Чонгука одного.
Король так и сидел на полу и глядел на карту, думая о том, что жизнь брата окутана тайнами, а он не знает ни одной из тех, которые бы хотелось узнать.
— Почему же ты так верен нашей семье, Ким Сокджин? Почему мой брат дал тебе свою фамилию?
Тысячи «почему».
***
— Ваше Величество, — мужчина подтолкнул молодую девушку ближе, расплываясь в покорной улыбке. Глаза его блестели скрытой злобой, проблески которой король ясно видел. — Моя дочь Инсан.
Девушка поклонилась и вымученно улыбнулась. Чонгук прыснул со смеху, видя, как ей неловко и противно стоять, словно товар на рынке. Самый крупный землевладелец надеялся, что породнится с королём, потому не ожидал отказа. Сокджин же тихо шепнул на ухо Чонгуку, что от этой Инсан, а именно её семьи, будет прок.
— Мне жениться на ней? — спросил король, с вызов взглянув в глаза землевладельца.
— Ваше Величество! — воскликнул мужчина, притворно округляя глаза.
— Это сватовство? — Чонгук прикусил губу, глядя на Инсан. — А невеста не против? У неё такое тухлое выражение лица, будто бы я птенчиков мучаю, — медленно протянул король, насмешливо приподнимая брови.
Землевладелец толкнул девушку и шикнул на неё, а Сокджин подле Чонгука сдерживался, чтобы не покатится по полу, смеясь с этого цирка.
— Индюк, — прошипела Инсан, получая подзатыльник от отца.
— Ваше Величество, — мужчина тут же упал на колени, кланяясь.
— Мне нравится, — серьёзно сказал король, увидев кивок Сокджина. — Мне нравится это недоразумение, нам нужно обсудить все детали предстоящей свадьбы.
Землевладелец был ошарашен таким быстрым решением и начал кланяться, пророча королю долгие годы жизни. Чонгук только снисходительно кивал и наблюдал за тем, как девушка пыхтела от злости, но не решалась что-то сказать.
Гости остались в замке, и в день приёма, запланированного в честь помолвки короля с дочкой одной из самых влиятельных семей, Чонгук написал письмо Чимину, желая, чтобы оно дошло до него скорее, чем слухи об Инсан. Ему не хотелось жениться, но эта упрямая девушка казалась лучшей кандидаткой. Её бесстрашие и дерзость пленили короля, а когда после приёма он увидел её плачущей возле своих покоев, то понял, что он сделал наиболее верный выбор.