— Господин, — мужчина не решался надавливать на меч, но его первостепенной задачей была защита и безопасность короля. — Отдайте мне кинжал, — он протянул руку, а Юнги пальцем надавил на лезвие меча мужчины, пытаясь убрать его от своей шеи. Выступила кровь, и Юнги раздражённо цокнул, облизывая её.
— Уйди, — фыркнул, пытаясь дотянуться до дверей, — ты умрёшь в любом случае. Этот мёртв, — он ткнул пальцем во второго мужчину, что безвольным мешком лежал подле двери. Руки стражника дрожали. — Тебя убьют так же: без заминки или лишних мыслей.
Стражник рьяно выдохнул и отбросил меч, хватая Юнги за шею, толкая его к стене. Мин безразлично взглянул на него из-под ресниц и почувствовал, как воздух кончается, а хватка мужчины усиливается. Рука с кинжалом разжалась. Он не добивался чужих смертей, он просто был слишком слабым для того, чтобы самостоятельно убить себя, а этот обречённый мужчина, так сильно сжимающий нежную кожу на шее, отлично справлялся с задумкой Юнги. Мин прикрыл глаза, чувствуя, как лёгкие требуют больше воздуха, а потом услышал посторонний шум и вскрик девушки.
Чужие руки пропали, и Юнги раздражённо всхлипнул, сползая на пол. Глупая затея, стоило выбрать высоту. С бастионов открывается невероятно красивый вид на закате, оранжевое солнце бы подсветило его бледную кожу, и он бы упорхнул. Но принц слишком хорошо знал, что быть убитым — легче, убить себя — невозможно.
Рука дамы легла на его плечо, и обеспокоенные глаза выбили из него весь дух. Дрожащими пальцами поднял с пола кинжал и протянул ей.
— Убей меня, — в голове кружилось, а от чувства жалости к самому себе хотелось всё закончить поскорей.
Хосок следил за всем, смотря, как тонкие пальцы девушки обхватили рукоять, но отбросили клинок подальше, заставляя принца сдавленно всхлипнуть.
— Это не стоит того, — прошептала девушка, вставая и подавая руку Юнги. — Давайте же, — она призывно улыбнулась, а Юнги от этого захотелось взвыть.
Никто. Никто не понимает того, насколько сильно отравлена его душа, насколько сильно ему больно и сложно. Ему хотелось разбиться в пыль, лишь бы не видеть холодный взгляд Чона, лишь бы не чувствовать на себе его гнев и наказания. Юнги не понимал, в чём он провинился, мог только тихо принимать свою кару и думать о том, что в этой жизни ему не суждено быть счастливым.
— Поднимайся, — закричал Хосок, подходя к ним, взглядом приказывая девушке уходить. Юнги не видел ни стражников, которых привёл сбежавший слуга, ни злое лицо короля, который тут же поднял его с пола и грубо завёл в свои покои, запирая за собой дверь, толкая Юнги на пол.
Апатия отобразилась на лице принца, и он тихо выдохнул, подтягивая колени к груди, защищая живот. Он не хотел, чтобы Хосок опять делал больно, бил и измывался, но его никто не спрашивал, он устроил такое шоу, что ожидать того, что Чон всё спокойно вытерпит — гиблое дело. Юнги тихо всхлипнул и почувствовал, как его подняли за плечи. Щёку обожгла первая пощёчина, но принц даже не вскрикнул, в нём больше не было сил сопротивляться. Он убил человека, и теперь он заслужил, чтобы его также лишили жизни. Но Хосок так не думал, он прижал голову Юнги к своей груди и надавил на неё.
— Плачь, — тихо прохрипел король.
— Ты же хотел убить меня, так давай, — ещё тише выдавил из себя Мин, еле шевеля пересохшими губами.
Чон рвано выдохнул и сел на пол, перетягивая вес принца на свои колени. Юнги тихо всхлипнул и вцепился пальцами в ткань на бёдрах Хосока.
— Плачь, Юнги, не держи в себе, — он ласково погладил спину, от чего принца затопило волной отвращения к самому себе, он хотел, чтобы Хосок ударил его, а не гладил и говорил такое.
— Нет, — закричал, пытаясь вырваться из хватки короля. — Не мучай меня, убей, — первые слёзы брызнули солёной влагой, и Юнги задрожал, падая навзничь, прижимаясь щекой к бедру короля, пытаясь контролировать истерику, что содрогала всё тело сильными спазмами.
Мин кричал и бил кулачками ковёр, кооторый застелал пол, он отталкивал руки Чона и выл, беспомощно кусая губы до крови, выгибаясь дугой, широко раскрывая глаза. Он не мог удержать эмоции, которые хлынули из него, он понял, что сдерживался с того самого момента, как узнал, что его пыталась отравить собственная мама. Но в голове не было ни единой мысли, а Хосок схватился за грудь, прямо там, где обжигающим пламенем жгла метка.
— Юнги, — болезненно простонал король.
— Я ненавижу тебя и надеюсь, что ты сгниешь в канаве вместе с Соа, — крикнул Мин, подползая к Хосоку, видя оголённую боль в его глазах.
Принц замахнулся и ударил Чона по лицу, оставляя на щеке красный след от своей ладони. Он принялся наносить удары по груди короля, но тот никак не реагировал, не понимал, как он довёл спокойного Юнги до такого безумия. Только сейчас он открыл глаза и увидел, что Мин — рыба без воды, такой же беспомощный, так же бесполезно мечется.
Юнги не понял, в какой момент сильные руки Хосока перехватили его запястья, но сил брыкаться больше не было. Чон не хотел сделать ещё больнее, только бережно прижал мальчишку к себе, позволил уткнуться ему носом в яремную ямку и тихо скулить, пока оставались силы.
— Ты понимаешь, почему носишь мою метку? — тихо спросил Хосок, раскачиваясь в стороны, обнимая Юнги.
Ответом послужил тихий всхлип.
— Котёнок, ты сильный, сильнее меня. Я убиваю, потому что боюсь, ты — ценишь жизнь. Я делаю тебе больно, потому что боюсь, ты — ценишь верность. Я боюсь не за свою жизнь, а за то, что оставлю тебя в одиночестве, что не сумею уберечь, что подпущу к себе, а потом не смогу жить без твоего дыхания и голоса. Я знаю, что мои слова могут звучать глупо, знаю, что ты ненавидишь меня, но я хочу, чтобы ты знал — я никогда не выберу тебя, ради твоего же блага. Именно поэтому ты останешься здесь, я сделаю тебя наместником, лучше тебя это королевство не знает никто. Ты получишь безграничную власть, и единственный, кому ты должен будешь подчиняться, я. Это плата за то, что ты должен нести бремя моей любви, — сухо тараторил король, пытаясь скрыть горечь и истинный смысл своих слов.
Юнги слушал, не моргая, пытаясь переварить всю информацию. Но он не воспринимал ничего, только жался ближе, слыша, как скачет тембр голоса короля, как тяжело ему говорить.
— Люби меня, — едва слышно выдохнул Юнги, поднимая голову. Слёзы стекали по красивому лицу Хосока, его влажные губы призывно подрагивали, а тяжёлое дыхание и потемневший взгляд завораживали. Он опять добровольно летел, словно мотылёк, прямо в огонь, забывая обо всём. Единственное, что ему хотелось — почувствовать эти губы на своих, и он поддался желанию, прижался к холодным губам, чувствуя мёртвую хватку Хосока на своей талии.
— Я люблю тебя, Юнги, — сдавленно прохрипел Чон, а потом поднялся на ноги, беря Мина на руки, неся его к застеленной кровати. — Между мной и ней ничего не было, если ты думаешь об этом, — прошептал Хосок, опаляя дыханием шею Юнги.
Принц рвано простонал, когда его опустили на прохладные простыни, и обхватил ногами торс своего любовника, забываясь и захлёбываясь ощущениями.
На следующее утро Хосок всё так же солнечно улыбался и притащил целый букет белых роз, наблюдая за тем, как Юнги нюхал бутоны и забавно морщил носик.
***
С первыми осенними днями, после лета, которое Чон Хосок решил провести во дворце Мин, и того, как реконструкция врат и стен была завершена, он возвратился в столицу королевства, наслаждаясь последними тёплыми деньками.
Хосок позволил Юнги самому разобраться со своей матерью и разрешил снизить налоги, но только ради того, чтобы подданные прониклись доверием к новому наместнику, которым стал Юнги. Ему было тяжело отпускать короля, особенно после того, как последний месяц он провёл в его постели, но он понимал, что такое положение дел — лучшее, на что он мог рассчитывать. Он слышал о том, что Ким Чонгук стал новым королём, и Хосок даже разок обмолвился, что планирует поход, но Юнги не разрешал себе вникать серьёзно, решив, что хватит метаться. Он хочет жить. Ему не нужна любовь Хосока, если он не хочет давать её.
Юнги доверял старым министрам своего отца и прислушивался к советнику, что говорил дельные вещи. Но он не рвался улучшать что-то, ему было хорошо и так. Подданные не любили его, и ему было искренне на это плевать. Они боялись Хосока, а, значит, не смели пойти против наместника, которого выбрал сам король.