Выбрать главу

Он несколько раз натыкался на ручейки и пополнял запасы пресной воды. Когда еда из мешочка кончилась, он грыз корешки, радуясь тому, что бабушка рассказала так много хитростей. Ему повезло, что летом найти еду в лесу не так уж и сложно, но одной ежевикой и горькими корешками не проживешь.

Тэхён упрямо шёл дальше, он не хотел умирать, не хотел думать, анализировать и мыслить. Он поставил себе цель и упрямо двигался к ней, днями напролёт разглядывал окружающую природу, иногда натыкался на следы людей. Ему было сложно поверить в то, что после почти двух лет стабильной жизни его опять бросили одного, словно маленького слепого котёнка, ткнули носиком в обстоятельства и реальность, заставили забыть о том, что можно на кого-то рассчитывать. Опять один. Опять никому не нужен.

Но Тэ шёл, один раз даже посмел сунуться в деревню на территории Чонов, но побоялся, что что-то в нём выдаст чужеземца. Небольшая деревушка насчитывала с десяток домов, и всё казалось пустым, безжизненным. Люди лишь боязливо выглядывали из-за ставней, а Тэхён понял, что лучше не останавливаться, идти до изнеможения, продолжать строить стену и не доверять никому, даже самому себе. Он был голоден, хотел пить, но так и не осмелился зайти ни в один двор, чтобы попросить хотя бы стакан прохладной воды.

Границы двух королевств были ужасно разграблены и изуродованы. Пограничные деревни королевства Ким стёрли с лица земли: повсюду царили разруха и ужас, то тут, то там валялись мёртвые тела среди золы и развалин чудом уцелевших домов, а в воздухе витали нищета, окружавшая оставшихся в живых людей, и тлен. Все спасались, как могли, а когда-то непобедимое королевство тонуло в крови, пущенной жестокостью и мечом Чон Хосока. Тэхён упрямо шёл дальше, он обходил разруху лесными тропами и не позволял себе останавливаться и думать. Он ложился спать только тогда, когда не понимал уже ничего, когда тело отключалось и вопило об усталости. Только тогда он устало валился на землю, невзирая на то, что грозы и бури бушевали и мешали спать. Сновидения покинули его, не давали думать о том, что произошло, он был похож больше на водяное колесо, что крутилось, несмотря ни на что. У него не было своей истории и чувств, и совсем не к чему было идти, но он продолжал это делать, механически точно и стабильно перебирая ногами. Несколько раз он натыкался на людей, но спрятаться щупленькому пареньку между деревьями — раз плюнуть. Он понимал, что подданных его королевства мало что отличает от подданных Чона — всё та же ненависть.

Он не чувствовал ничего, так же, как не почувствовал ничего и в тот момент, когда вместо родного дома он увидел пустое, разграбленное здание и старушку-соседку, у которой вместе с Чонином воровал груши.

— Тэхён, — воскликнула старушка, оглядывая синяки под глазами мальчишки. — Ты не во дворце?

— Нет, я не во дворце, — ответил мальчик, пытаясь поднять с земли сорванную с петель дверь. Она валялась возле входа, лишая любой надежды на лучшее завтра. Босые ноги мальчика были изрезанны мелкими ранками, и соседка подозрительно покосилась на них.

— Так мать твоя ж спилась, ты чего вернулся? — удивлённо спросила она, не замечая того, как замер мальчишка, как его руки сжались в кулаки, а в глазах мелькнула вспышка гнева. — Здесь одна только бойня, конец тебе, так же, как и отцу твоему.

— Что? — тихо спросил Тэ, поворачиваясь лицом к женщине, сидящей на небольшой старой скамейке возле стены своего дома. Её лохмотья ясно говорили о том, что хорошие деньки кончились, а война — это не освобождение от кандалов, а путь вниз — на самое дно.

— Твоя непутёвая мать после того, как вас с Санхи забрали, чуть с ума не сошла: устраивала скандалы на всю деревню, один раз даже побила жену старосты, — медленно проговорила старушка, а Тэхёну захотелось оторвать её гнилой язык, он не желал верить ни единому слову. — Она стала прикладываться к бутылочке, да и сдурела совсем, отца твоего только позорила. Вот так и померла: утонула в канаве, когда вода после дождя поднялась.

— Продолжайте, — ледяным тоном приказал Тэхён.

— Отец сопротивлялся, когда в деревню пришли солдаты короля Чона, защищал вашу халупу, а взамен отдал свою никчёмную жизнь, — она выпятила свою нижнюю губу и стала что-то жевать, заставляя Тэхёна брезгливо поморщиться.

— А вы? Почему ещё не подохли? — он язвительно спросил, вопросительно поднимая брови.

— Глупое отродье, небось и кончишь так же, как твоя мать, — выплюнула старуха, принявшись грызть свои семечки.

Ночью, когда он лежал на твёрдой лаве в пустом и обветшалом доме, так тщательно строенная стена рухнула. Тэхён выл и не мог дышать, понимая, что теперь ничего не будет хорошо. Он беспомощно ревел и метался, ломая то, что ещё не успели растащить, круша всё, что осталось в стареньком родительском доме. Он не мог спать, только оббивал колени, пытаясь встать на ноги. Разбивался о скалы, выращенные судьбой, плакал и латал бреши, понимая, что ему уже не суждено собрать себя заново. Его вой было слышно на всю деревню, а оставшиеся люди ужасались крикам отчаяния и боли.

На него свалилось всё подряд, а Санхи продолжала успокаивать и гладить отросшие волосы, только шептала, что они ждут его. Он хотел сморгнуть видение, но на смену сестре в пустом доме раздавался заразительный смех Юны, в памяти всплывали её счастливое выражение лица и нежный голос, который говорил, что к ней придёт свататься сам сын старосты.

Картинки сменялись, а единственное, что не изменялось никогда — смерть. И, если Тэхёну суждено сойти с ума, разве может один человек такое пережить? Почему же все, кто были дороги Тэ, умерли? Сколько ещё людей он отправит на тот свет? Он должен был умереть ещё тогда, когда царапал ногу ржавым гвоздём. Вот только не помнил, зачем делал это, а с губ срывалось истеричное «Чонгук».

Как бы хотел Тэхён уберечь их, не дать пострадать из-за того, что позарились не на то.

А утром его разбудила та самая старуха, бросила ему чистую тряпку и дала воды, чтобы умылся и протёр опухшие глаза. Вечером она сжалилась над ним и отдала ему остатки безвкусной похлёбки, которую Тэхён просто влил в себя, не говоря ни слова.

Он так и продолжал смотреть в стену, даже не пытаясь унять накатывающую истерику.

========== No one calls you honey when you’re sitting on a throne ==========

Truth gonna come out someday. It’s gonna wipe that smile right off your face.

Работорговля процветала во время войны, как никогда ранее, а вылавливать молоденьких мальчиков и девочек было удобно и безопасно. Если в мирное время с этим иногда приходилось трудно, то во времена чрезвычайных ситуаций следить за порядком и законом стало непозволительной роскошью. Тот, кто не пошёл на войну — фактически мёртвый. Необходимость защищать замки землевладельцев давала работу. А работорговцы обчищали деревни, и большим спросом пользовались дети и молодые люди. Именно так старая соседка Тэхёна заработала себе на несколько сытных ужинов: дай наводку — получишь деньги и уверенность в завтрашнем дне.

Тэхён сломался.

Брешь в выстроенной стене дала трещины, которые уже ничем не залатать, а на ранимую и хрупкую детскую психику вылилась вся грязь. Осознание накатывало волнами, под стать истерике, что с каждым вдохом воровала всё больше воздуха, мешая мыслить связно, понимать, что чужие руки и грубые ладони хватают за шею, волочат к повозке и закрывают в клетке на колёсах. И зашуганные глаза, понимание жути происходящего теряются под пеленой ужаса прошлого, что никак не отпускает.

Тэхён не сопротивлялся.

Он понял, почему соседка помогла ему умыться — наверняка так выглядел красивее, наверняка, так больше получила. Она продала его совершенно без зазрения совести, Тэхён видел её холодные глаза, когда повозка с такими же детьми тронулась дальше. У него случилось дежавю, разве что теперь повозка была украшена деревянной клеткой с большим, металлическим замком.