Чонгук моментально открыл глаза. Сначала в них отобразился испуг, но спустя мгновение, когда он разглядел лицо Чимина, его губы растянулись в усмешке, и он схватил Пака за бедро, заставляя перекинуть ногу через свое тело и фактически оседлать себя. Чимин от неожиданной манипуляции потерял равновесие и чуть надавил кинжалом на шею, подмечая маленькие капельки алой крови.
Чонгук на это недовольно зашипел и одним резким движением выбил кинжал из рук Чимина, тут же подмял его под себя, нависая сверху.
Все планы Пака полетели в тартарары.
Тяжесть знакомого тела придавливала к кровати, заставляя смиренно прикрыть глаза, понимая, что он проиграл ещё в тот миг, когда вошёл в покои, когда засмотрелся на черты любимого лица, когда помедлил и дал Чонгуку возможность опять взять над собой верх.
— Чимин, — прошептал король на ушко, опускаясь ниже, касаясь губами нежной кожи, что тут же покрылась мурашками.
Шаловливый язык проделал путь до яремной ямки, а Пак резко вдохнул, понимая, чего ему так не хватало.
— Я скучал по тебе, мой Чимин, — сладко промурлыкал Ким, сжимая зубами тонкую кожицу на ключицах.
Паку захотелось взвыть, потому что все мысли вылетели из головы, как кинжал из руки. Он чувствовал, как король избавлял его от одежды, методично вылизывал и целовал каждый участок кожи, проводил рукой по колом стоящему члену и кусал кожу на тазобедренных косточках. Чимин невольно подмахивал бёдрами, толкаясь в ладошку Чонгука, чувствуя, как горячее дыхание опаляло головку, заставляя забиться в экстазе. Как он мог забыть, что ради этого и жил.
Вот только лицо Инсан всё чаще всплывало в голове, а когда Чонгук приставил свой член к предварительно растянутой пальцами дырочке, на него накатила реальность, он оттолкнул Кима ладонями и даже почти выполз из-под него, но Чонгук только хмыкнул и перевернул Пака, словно безвольную куклу, на живот, входя одним резким движением.
Чимин брыкался, выл от раздирающей боли, и даже поцелуи, которые Чонгук лихорадочно оставлял на его спине, пытаясь заглушить резкую боль, не помогали, как прежде.
Он опять совершил ошибку, но король уже не слушал его жалкие просьбы отпустить, он безжалостно вбивался, будто бы вымещая злость за то, что Чимин спал с его женой, сжимал его запястья, отвешивал сильные шлепки по горящим ягодицам. Чимин скулил, пытаясь успокоиться, а то, как крупная головка попадала по простате, заставляло его теряться в жгучей боли и крышесностном наслаждении, его член пульсировал, ожидая разрядки, а Пак яростно закусывал губы, чтобы не проронить ни звука.
— Ну же, я не могу без твоего голоса, — зашипел Чонгук и сильно шлёпнул по половинке, вызывая всхлип и высокий стон.
Слёзы стекали по лицу Пака, а всё его естество было пропитано отвращением к самому себе. Ещё и двух недель не прошло со дня смерти его пары, а он уже самозабвенно стонал под убийцей, подмахивал и пытался насадиться глубже, сильнее, большее, чтобы отрезвить собственное сознание, но всё было тщетно.
Он утонул всё-таки в его глазах, растворился в нём, опадая пеплом на его прекрасные руки. Чимин любил Чонгука. Всегда и навсегда.
Когда нутро заполнилось теплом, Пак кончил от одного тягучего движения руки короля по своему члену. Чонгук вышел и перевернул Чимина на спину, тут же вытирая струйки спермы вперемешку с кровью, что стекали по стройным бёдрам.
А Чимин прикрыл глаза, притворяясь, что спит. Чонгук сделал вид, что поверил и, выбросив запачканную простынь на пол, накрыл Пака одеялом, а сам прижался к нему, положив его голову себе на грудь, чувствуя, как Чимин закинул свои ноги на его.
Вот только Пак не спал. Он мучился, молча кусал ребро ладони, чтобы не закричать, и тихо плакал, но тут же утирал слёзы рукой, чтобы они не падали на размеренно вздымающуюся грудь Чонгука. Ему бы хотелось вернуться в старые времена и не чувствовать всего этого. Хотелось сбежать, но разве от этого сбежишь?
Как только первые холодные утренние проблески света медленно заполнили покои, Чимин бесшумно освободился из объятий короля и, быстро одевшись, направился к одному из мест, которые ему нравились наибольше.
Бастионы никогда не пустовали, но Чимин имел своё тайное местечко, с которого открывался восхитительный вид на восходящее солнце. Когда первые лучи, показавшиеся из-под оранжевого горизонта, осветили его лицо, он мягко улыбнулся, жалея, что не взял с собой вина, чтобы достойно насладиться прекрасным зрелищем. Солнце медленно ползло, а Пак отсчитывал минуты, смиренно сидя на небольшом выступе, окидывая взглядом поля и леса, виднеющиеся у замка деревушки.
Он сидел на самом краю выступа, свешивая ноги над пропастью, болтая ими, словно маленький ребёнок. Вот только он давно уже вырос, познал все радости бытия. Пододвинулся немного ближе к краю, чувствуя, как лёгкий ветерок ласкал его волосы, нежил лицо. Елозить было больно, поэтому он поднялся на ноги, всматриваясь в солнце. Словно Икар, он был готов вспорхнуть навстречу теплу, потому что на земле его было катастрофически мало. И когда шаг вперёд — в саму пропасть — был практически сделан, он услышал голос главного советника.
— Сделай лучше шаг назад, — обеспокоенный тон Сокджина рассмешил Пака.
— Ты тоже самое говорил Инсан? Или сам её столкнул? — ядовито спросил он.
— Чимин, — советник подошёл ещё ближе, а Пак отметил, что тот один, без своих людей, — давай поговорим. Ты должен знать правду. Я думал, что тебе будет легче обвинять во всём меня, но теперь вижу, что это не так.
— Нам не о чём говорить, — безразлично ответил Чимин. — Пожалуйста, уйди, дай мне сполна насладиться рассветом.
— Не могу, Чимин, — тихо сказал Сокджин. — Ты должен услышать то, что Инсан попросила меня передать себе, — с каждым словом он медленно продвигался вперёд, подходя всё ближе к Паку.
— Говори же, — буркнул в ответ мужчина, сложив руки на груди.
— Это не я столкнул её, она сама упала, — начал Джин, видя недоверие на лице Чимина. — Я предлагал ей выжечь метку, а пока она бы появилась в другом месте, ты бы мог показать Чонгуку свою пропавшую. Я предлагал ей бежать и родить ребёнка в другом месте, но она не послушала меня, — советник шмыгнул носом. — Она сказала, что не сможет жить в бегах, попросила передать тебе, что будет оберегать вашего ребёнка. Я не успел, только оторвал часть её накидки, а она упала вниз.
Чимин опустился на колени, срываясь на громкие рыдания, и запустил пальцы в волосы, больно цепляясь ими за пряди. Он фактически рвал на себе волосы и выл израненным зверем, не веря собственным ушам. Его девочка Инсан, что казалась мудрой, молодой женщиной, поступила так глупо, так отчаянно. Она лишила Чимина жизни, морально он уже разлагался. Пак поднялся с колен и заметил дорожки слёз бегущие по красивому лицу Сокджина, что стоял совсем близко. И Чимин послушался советника: он сделал шаг назад. Прямо в обрыв.
========== Ain’t no love here, only darkness ==========
I’m fighting demons in my head because I need you.
Чимин изо всех сил пытался выбраться из сильно сжатого кольца рук, а сбившееся дыхание напуганного советника раздражало. Сокджин ухватил Пака за миг до того, как тот успел воспарить. Чимину опять подрезали крылышки, руководствуясь исключительно чистыми побуждениями. Он пытался вырваться, злобно истерил, но сильные руки сжимали его крепко, мужчины барахтались по пыли, и Сокджин весь дрожал, его глаза были полны ярости.
— Пусти меня! — взревел Чимин.
— Не могу поверить, — выплюнул советник, — что ты, больной на всю голову, действительно собирался это сделать. Но почему же ты так тянул? Люди, уверенные в своём решении, делают шаг вперёд, а ты ждал, пока он придёт, чтобы ухватить тебя за руку? Ты не можешь врать себе, ты не слабый человек, которому повадно совершать такие поступки, — голос Джина сбивался, но он продолжал тараторить и удерживать Чимина в захвате. — Для чего же нужна наша жизнь?