Когда армии Кима и Мина объединились, хосоковы — заметались, словно выброшенные на берег рыбы, прогремел гром, ударила молния. Даже природа чувствовала те напряжение и ненависть, что витали между людьми, заставляя их рубить друг другу головы, убивать себе подобных пешек. Это была война королей, павших принцев и разбитых сердец.
***
Чон Хосок дрался до последнего, даже когда его последние уцелевшие воины позорно опускали мечи, сдавались, падали на колени пред врагом. Юнги видел боль в его глазах. Эта боль не могла сравниться ни с чем, а мгла в его глазах заставила Мина отвести взгляд. Чонгук рядом не дал возможности поговорить с Хосоком, он тут же сцепился с ним, оставляя Юнги в сторонке наблюдать. Мечи лязгали, а когда с губ Чона сорвалось тихое «Юнги», король Ким приставил свой меч к его шее. Хосок выпустил свой меч, тот ударился о мягкую почву холодной земли, и Мин поспешил уйти, чтобы не видеть океан горечи и непонимания в глазах Хосока. «Предатель» крутилось на языке.
***
Пиршество гремело на всё королевство Ким, подданные радовались, славили короля и доблестных воинов. Мин Юнги со своей армией тоже праздновали. Точнее, Чонгук видел, как люди Мина веселились, в то время как сам наместник пил вино и кусал свои губы. Его глаза были красными.
— Я пойду к Хосоку, — Чонгук сам не знал, зачем подошёл к Юнги и сообщил это, но чувствовал тяжесть, которая придавливала его к земле, не позволяла даже улыбнуться.
— Он в темнице? — бесстрастно спросил Мин, попивая вино. Он сидел за столом, наблюдая за тем, как воины, опьянённые алкоголем и победой, веселились и отдыхали.
— Да. Я так и не поблагодарил тебя. Мы разделим влияние, ты хорошо изучил государство Чон за время пребывания там, так что…
— Стой, — Юнги перебил его, поднимая руку. — Не сейчас. Мне нужно лишь одно: пообещай, что Чон Хосок умрёт только от моей руки.
Чонгук растерянно кивнул, хорошо понимая, что именно пережил Юнги.
— И ещё одно: прикажи слугам показать мне, где похоронен Чонин — мальчик с выколотыми глазами, один из слуг, которых ты подарил Чону, — его голос немного дрожал, а сам наместник кусал свои губы, пытаясь сдерживать эмоции.
— Как пожелаешь, — Чонгук кивнул и поспешил удалиться.
Он направился прямо к подземелью, туда, где за семью замками и охраняемый бесчисленными стражниками сидел Хосок, упиваясь своим поражением, коря себя за наивность и глупость, за влюблённость, которая заставила его довериться Юнги, перестать контролировать его. Только сейчас он понимал, насколько сильно он любил Мина. Когда ему доложили, что это армия Юнги и наёмники, Чон не поверил, он бессильно махал головой, будучи не в силах переварить эту информацию. Нет, это не мог быть он. Но, когда взгляд любимых глаз пригвоздил к месту, Хосок понял: сражаться бесполезно, он и так мёртв без тепла Юнги.
Чонгук вошёл в его камеру, отдавая стражникам свой меч. Он видел, как Чон безразлично взглянул на него. Побеждённый король сидел на полу, опёршись о стену. Подтянул колени к себе, сложил на них руки.
— Я задам только один вопрос, — сказал Ким, — и ты должен ответить на него честно.
Хосок поднял голову, едва заметно кивнул. Выглядел слишком разбито для любых допросов, но Чонгука не волновало ничего.
— Это ведь ты приказал убить Чимина? — Чонгуку было сложно спросить, но неизвестность угнетала.
— Что, прости? Эту крысу, что бежала с тонущего корабля? Когда я взял твой пограничный замок, он позорно сбежал, хотя должен был биться до последнего, — голос Чона был чистым ядом, что душил Чонгука. — Я об него бы свои руки не марал, — выплюнул Хосок.
— Я же просил ответить честно, — прошипел Чонгук, бросая Чону сложенный лист бумаги.
«Я отберу у тебя всё ещё до начала войны. Следующим будет меченый.»
— Не ты ли оставил мне это? — спросил Ким.
— Меченый? Это кто-то из твоих написал, я даже не знал, что ты нашёл своего истинного. Надо же, мои люди работают так плохо, — рассмеялся Хосок, вытирая со лба испарину.
— Кто же тогда? — прошептал Чонгук, понимая, что упускает что-то важное.
— У меня есть встречный вопрос: зачем ты приказал убить мою фаворитку Соа? — Хосок поднялся с пола и вопросительно взглянул на Кима. — Я знаю, что это сделали твои люди.
— Кого? Соа? — переспросил Чонгук. — О чём ты? Я не отдавал такие приказы, — рассеянно пробормотал. Он понял, насколько сильно они запутались.
— В таком случае, кто-то пытался стравить нас ещё больше. Чонгук, ты хоть и вырос, но остался таким же глупым. Среди твоих людей есть крыса, и я указал бы на Чимин, будь бы он жив, — хмыкнул Чон.
— Не смей! — крикнул Ким, но не решился подходить к сражённому королю.
Он резко развернулся и вышел из камеры.
— Не давать ему еды, завтра он и так будет мёртв, — прошипел Чонгук. Он поспешил на выход, а позади него раздавались смешки Хосока Сумасшедший король Чон.
Возвращаться в зал, где был пир, не хотелось, как и смотреть на кислое лицо Юнги или разговаривать с Джином. Думать о словах Хосока — тоже. Поэтому он направился к купальням, приказывая подготовить себе горячую воду. Поскольку вода была всегда горячей (слуги топили печи почти всегда), уже через пять минут Чонгук чувствовал, как напряжённые мышцы расслаблялись, а глаза непроизвольно закрывались.
Но и здесь покой ему не было суждено найти, поэтому он сам быстро помылся, прогонав слуг, и, одевшись в дворцовую одежду, направился туда, куда его звало сердце.
В королевских покоях горели свечи, а маленькая фигурка лежала на самом краю огромного ложа, смешно пыхтя. Тэхён посапывал и обнимал подушку, заставляя короля одним своим уязвимым видом присесть рядом, коснуться рукой его тёплой щеки. Тэ что-то промурлыкал себе под нос и уткнулся в ладонь Чонгука.
— Вы были так долго, — сонно пробормотал мальчишка.
— Неправда, — тихо ответил Чонгук.
— Я ждал.
Тэхён распахнул глаза и перевернулся на спину, хватаясь своей ручкой за широкую ладонь короля.
— Я знаю, Тэхён, — прошептал Чонгук, ложась подле него. Ему так надоело убегать. Он позволил мальчишке обвить себя всеми конечностями, положил руку на его плечо, именно туда, где красовалась его метка.
Он дома.
========== I will always love you ==========
I can’t help but love you
Even though I try not to
I can’t help but want you
I know that I’d die without you
У Тэхёна было чувство постоянного дежавю. Ложе короля, Его Величество под боком, переплетённые конечности, недосказанность и нежные поцелуи в щёку. Чонгук позволял целовать себя, но больше не прикасался к губам мальчишки своими, не переступал вновь проведённую черту, за которую уже однажды шагнул. Он позволял Тэхёну, словно плющу, крепко обвиваться вокруг себя, утыкаться носиком в яремную ямку, и это казалось более интимным, чем должно бы. Поджилки каждый раз тряслись, а сердце предательски ухало вниз, заставляя Чонгука лежать полночи без сна, наблюдать за чужой вздымающейся грудью, соблазнительными губами и едва подрагивающими ресницами. Картина, достойная кистей самого лучшего художника. Но никто никогда не увидит Тэхёна таким, а Чонгука переполняла ревность, когда он думал об этом. Он сам себе не мог объяснить, почему ему крышу сносит, почему он позволяет безродному мальчику греть свою постель, почему ему хочется бережно носить Тэхёна на руках, одевать в шелка и не позволять другим даже взор поднимать на это маленькое, удивительное божество. Он стал причиной бессилия. Бессилия короля Ким Чонгука. Вот так: тихо и медленно закрался в сердце и в его жизнь, заставляя забыть обо всём на свете. Чонгук больше не мог отрицать.
Одно оставалось неизменным — на смятых простынях Тэхён просыпался в полном одиночестве. Чонгук уходил с восходом солнца, заставляя Тэ чувствовать обиду и непонимание. Он бы хотел, чтобы его истинный не пренебрегал им, но пока что тот делал вид, что он — каменная стена, которой на Тэхёна плевать. А мальчишка продолжал долбить её, по одному вытаскивать кирпичики и заполнять их собой. Тэ ловил каждое движение короля, боготворил его, был готов даже упасть пред ним на колени, но Чонгук так открыто показывал, что ему это не нужно, что Тэхён не спешил навязываться со своей мнимой любовью. Он слушал, как король дышал во сне: размеренно и тихонечко. Его сон был слишком чутким. Когда Тэ просыпался, чтобы посмотреть на Чонгука в свете свечей, тот всегда ворочался и неосознанно жался ближе в надежде найти чуточку тепла. И Тэ отдавал всё своё тепло, грел и обнимал короля, чувствуя его незащищённость и потребность тоже быть любимым. Каким бы сильным он ни казался, Тэхён чувствовал его слабость.