Одеждой она тоже отличается. Элегантные платья (подарки венских сестер) носит с самого утра, по так называемым будням, причем носит так же, как совершает покупки, попросту говоря — как попало, без тени уважения или признательности, которых они все-таки заслуживают. Наряды висят на ней, как на вешалке. Находятся люди (доброжелатели), утверждающие, что Сабина носит их с небрежной элегантностью, конечно, непроизвольной, — куда ей до истинного изящества!..
Венские сестры приезжают летом из большого мира театров и оперы, уже замужние, с высшим образованием, одна имеет титул доктора наук. Дома суматоха и аромат неизвестных духов. «Тебе надо обязательно найти какую-то работу», — говорят они Сабине, а еще говорят, что ей нужно обязательно прочитать Карла Крауса[80] и, конечно, Томаса Манна, хотя бы «Волшебную гору». Их отец шепчет: «Lasst sie doch in Ruh; оставьте ее в покое…» У него озабоченный вид.
Сабина очень любит, когда приезжают сестры. Она им не завидует — зависти в ней нет ни капли. После их отъезда она вздыхает с облегчением. А съездив однажды вместе с отцом в город театров и оперы, возвращается разочарованная. Она видит, что сестры живут там скромно, пока только обзаводясь хозяйством, утром едут на работу, возвращаются под вечер, за билетами в оперу простаивают у кассы два часа, а потом под самым потолком на галерке — еще три… По воскресеньям надевают рюкзаки и ходят в походы. Еще посещают разные собрания. Одна сестра — «красная», другая — «бело-голубая»[81], иногда, разгорячившись, они ругаются между собой. Сабине близки бело-голубые взгляды.
Маленькая Дора пошла в школу и, возвращаясь оттуда, спрашивала: «Где мой отец? Почему только у меня во всем классе нет папы?» (о банковском служащем не было ни слуху ни духу), — пока однажды не придумала выход: «Я сказала ребятам, что дедушка Якуб — мой отец».
Большая, неуклюжая, дурнушка. Через пару лет она поразила всех своей красотой, молочно-розовой, чуть сонной. Это было уже в те времена, когда вагоны в Белжец шли один за другим и царили огромный страх и огромный голод. Сидя за едой (или хлеб, или ячневая каша, или пшенка), Дора поднимала глаза, и тогда на ее сонном, молочно-розовом лице появлялось выражение блаженства. Ей было десять, когда дедушка Якуб заболел. Он лежал в постели с черной мазью на лице, ей сказали, что у него рожа. Ей послышалось «роза», и она в изумлении повторяла: «Разве бывают черные розы?» Дора боялась черного лица на белой постели — со своей остроконечной бородкой Якуб походил на черта. Когда он попросил, чтобы девочку привели к нему, — Дора убежала. Черная роза убила ее дедушку.
После смерти мужа Бетти сделалась еще более медлительной, перестала выходить из дома, все реже открывала любовные романы. Сидела в кресле на балконе третьего этажа, в черном платье с кружевным жабо у шеи, величественная и добросердечная, смотрела сверху на монастырский сад и белых коз, щиплющих выцветший газон.
Не занимаясь никакими поисками, никого не спрашивая, Сабина нашла себе дело — оно буквально само приплыло к ней в руки. Дело было добровольное и заключалось в сборе ежемесячных взносов у членов сионистской женской организации ВИСО[82], в которой Сабина сама состояла. Каждый месяц она обходила дома, выписывала квитанции, а дважды в год — на Хануку и в Пурим — помогала в организации праздников и вечеров.
Как правило, она сидела у входа в специально арендованный под мероприятие зал и продавала билеты. Это более чем скромное занятие играло важную роль: представляло собой суррогат дружеского общения. Говоря о своей «работе», она оживлялась. Сказать ей было особо нечего, и она по-прежнему глядела с испугом.
На ежегодном балу по случаю праздника Пурим к продававшей билеты Сабине подошел незнакомый мужчина и спросил, можно ли пригласить ее на танец.
— Я не танцую, — ответила она, не кривя душой. Голос у нее слегка дрожал.
— В таком случае приглашаю вас на чашечку кофе…
Местный оркестр исполнял вальс Штрауса, и Сабина ощутила странную нереальность этой сцены, будто взятой из дешевого романа. Ей показалось, что она читает книгу.
— Сейчас я не могу, — голос у нее по-прежнему слегка дрожал, — гости еще собираются, но через полчаса с удовольствием выпью кофе…
— Значит, через полчаса я вас украду, — заявил незнакомец и исчез.
После его ухода Сабина погрузилась в замешательство: она сидела неподвижно, глядя прямо перед собой еще более испуганно, чем обычно (словно заранее знала, что ничего хорошего с ней случиться не может). Задумчивость продолжалась недолго, поскольку она увидела бежавшую по коридору соседку, маникюршу Сару, бледную, в поспешно наброшенном на плечи плаще. Сара громко звала:
80
Карл Краус (1874–1936) — австрийский писатель, поэт, публицист, влиятельная фигура в довоенной общественно-культурной жизни.
82
Международная женская сионистская организация была основана в 1920 г. в Лондоне, существует по сей день.