Лив стонет и поворачивается в своем кресле. Трей и я смотрим друг на друга, и, так как ее глаза так и не открылись, то мы вздыхаем с облегчением.
— Итак, расскажи мне о Ванессе, — продолжаю я, поворачиваясь к нему лицом.
Сначала он делает еще один большой глоток, а потом начинает говорить.
— Она была самой милой из всех, кого я когда-либо встречал.
— Где вы познакомились? — спрашиваю я, готовясь услышать интересную историю.
— Мы переехали в «Трамп Тауэр» (прим.пер. 58-этажный небоскрёб в Нью-Йорке высотой 202 м.), когда я учился в седьмом классе, и я возненавидел это место. Кроме Тайлера и меня в доме не было никаких детей, а потом в один прекрасный день появилась она. Я помню, как сказал маме в тот самый день, что влюбился.
— Так ты был влюблен в нее с самого первого дня. Как романтично! — я думаю о том, что каким, наверное, милым он был в подростковом возрасте.
— Да, для меня это была любовь с первого взгляда. Мы трое встречались каждый день после школы в общей зоне между двумя нашими квартирами. Там были три дивана и телевизор с большим экраном, так что это было прекрасным местом, где можно было болтаться и смотреть мультфильмы.
Его глаза устремлены куда-то в даль, и я могу сказать по улыбке, блуждающей на его лице, что для него это были счастливые времена.
— Похоже, было здорово, — говорю я, внезапно чувствуя, что немного завидую Ванессе.
— Да, мама всегда любила готовить и печь, поэтому была счастлива, что мы не вертелись у нее под ногами, — говорит он с улыбкой, вызванной воспоминаниями.
— А твой отец был на работе, — предполагаю я.
— Всегда, — усмехается он. — Я смотрел на нашу семейную фотографию, которая висела над камином, просто чтобы убедиться, что не забыл, как он выглядит.
— Думаю, ты преувеличиваешь.
Я запрокидываю голову и закатываю глаза.
— На самом деле, нет. Я помню, что он пропадал на несколько недель. Это было еще тогда, когда папа управлял компанией, а отец рыскал по округе, пытаясь скупить все мелкие кабельные компании.
Он резко замолкает, как будто сказал что-то не то.
— Что случилось?
Он выглядит так, словно ляпнул что-то, не подумав.
— Ничего. Папа был великим человеком. Он частенько заходил вечерами, чтобы проведать нас в отсутствии отца. Он — единственный по кому я действительно скучаю.
— Ты называл своего дедушку папой?
— Да, мы все его так называли. До сих пор так делаем, я полагаю.
Он задумчиво смотрит в свой стакан, прежде чем снова его наполнить.
— Папа тоже всегда пил виски.
Я пытаюсь вспомнить себя в этом возрасте, и мои воспоминания не столь приятны. Я помню, как папа ходил кругами по комнате и ругался каждый раз, как какая-нибудь кабельная компания была перекуплена Эддисоном. Это был лишь вопрос времени, прежде чем мы упаковывали в фургон все, что имели, и направились в Теннесси.
Никто не мог поверить в то, что наш семейный бизнес прогорел так быстро, бизнес, который развивался в течение более чем восьмидесяти лет. Папа взял на себя всю вину. Он был тем единственным человеком, кто хвастался будущим индустрии кабельного телевидения, не понимая, что голодная до крови акула сидит с ним рядом за столом.
Трей
После нескольких минут я осознаю, что Мэнди смолкла. Поворачиваюсь к ней и вижу, что она сидит с угрюмым выражением на лице. Она по-прежнему красива, но мне она нравится больше, когда ее глаза блестят. Мне не следовало вспоминать о дедушке. Он и ее дед были лучшими друзьями в течение многих лет.
— Хочешь услышать остальную часть истории? — спрашиваю я в попытке перевести разговор в другое русло.
— Конечно.
Она поворачивается ко мне, натянуто улыбаясь.
— Как только мы перешли в старшие классы, Тайлера перевели в Сиракузы, чтобы он там играл в футбол. У меня, наконец-то, появился шанс с Ванессой.
— Так она всегда благоволила к Тайлеру? — спрашивает она, проявляя любопытство.
— Да, она не могла дождаться, чтобы встретиться с ним, когда он возвращался с тренировок. Он мог поздороваться, а затем выпустить пар на нас обоих.
Воспоминания об этом все еще заставляет меня сердиться.
— Он был спортсменом, и считал, что слишком крут для нас.
— Большинство молодых девушек выберут спортсмена вместо хорошего парня, если им предоставить выбор. Это одна из тех глупых вещей, которые мы делаем, будучи подростками, — объясняет она, как будто я не испытал этого на своем собственном опыте.
— Так что же вы, ребята, начали встречаться после этого?
— Да, через три года и один месяц у нас было первое свидание, — говорю я ей, чувствуя себя немного глупо, что признался в этом.
— Три года? — громко стонет она, глядя на меня, как на сумасшедшего. — Потребовалось так много времени, чтобы пригласить ее на свидание?
— Что ж, в первый же день в школе Томми Фаулер пригласил ее на свидание. Я не мог поверить своей дерьмовой удаче.
Я до сих пор помню, как был раздавлен, когда она сказала мне об этом.
— У меня даже не было шанса собраться с духом, чтобы сделать шаг!
— С … Томми Фаулером? — спрашивает Мэнди, задыхаясь.
— Да, с Томми Фаулером, который продал свою первую успешную компанию, когда ему было девятнадцать лет, и у которого было свое собственное телешоу в возрасте двадцати пяти, — говорю я ей, чувствуя, что меня немного подташнивает только от мысли о нем. — Они встречались в течение следующих трех лет.
— Ой, это отстой! — Мэнди ловит ртом воздух. — Так вы жили прямо по соседству, и теперь у нее был серьезный парень?
— Да, и она приводила его домой почти каждый день после школы, думая, что мы трое могли бы тусоваться и дружить. Это было жестоко.
Вспоминая те дни, я чувствую, что мой желудок по-прежнему чувствует тошноту.
— Эх ты, бедолага. Я знаю, каково это чувствовать себя третьим колесом. Мало приятного.
Она кладет свою руку мне на бедро, заметив, что я все еще ерзаю на кресле.
— Становилось все только хуже, — зачем-то добавляю я.
— Как это? — спрашивает она, качая головой, и смотрит на меня глазами, наполненными жалостью.
— Ну, Томми на год старше нас, так что он расстался с ней прямо перед своим отъездом в колледж. Она была так раздавлена. Ванесса знала, что он хотел только поразвлечься без какого-либо чувства вины, — предполагаю я, зная о том, что думают большинство ребят этого возраста.
— Да, я сталкивалась с таким раньше, — отвечает Мэнди, продолжая поглаживать мое бедро.
— Возвращаясь к прошлому, я помню, как сильно хотел пригласить ее на свидание, но знал, что должен подождать, по крайней мере, несколько недель. Мы начали снова ежедневно тусоваться, потому что я был тем плечом, на котором она предпочитала плакаться. Не на эту роль я надеялся, но, по крайней мере, мы вместе проводили время.
— Так ты, наконец, пригласил ее на свидание? — спрашивает Мэнди с растущим нетерпением на мое молчание.
— Пригласил. После нескольких недель я не смог выждать хотя бы еще один день, — вспоминаю я. — Я пригласил ее пойти в кино. Когда мы добрались туда, я предложил сходить на « Просто Друзья». Это был фильм о парне, который хотел быть больше чем просто другом для девушки, которую любил.
— Ты пытался послать ей сообщение на подсознание или что-то в этом роде? — спрашивает она со смешком.
— Точно! — отвечаю я и указываю на нее пальцем, словно она попала в точку. — К сожалению, она этого не поняла.
— Это потому, что она не находилась в такой же ситуации как ты, поэтому для нее это не было столь очевидно, — объясняет она, используя свою девичью мудрость.
— Да, сейчас я это понимаю. Хотя потом мы пошли в пиццерию. Сидеть с ней в одной кабинке — это был один из лучших вечеров в моей жизни, — признаюсь я, размышляя о том, что чувствовал в тот вечер. — Через несколько минут она уже смеялась, а к концу вечера уже казалось, что наши отношения, наконец-то, начинает меняться в правильном направлении.