А вскоре состоялось фактическое второе взятие Зимнего дворца. На этот раз, на приступ пошли все – от солдат, до красногвардейцев, не говоря уже о городских люмпенах. При этом матросы не проявили никакого желания защищать завоеванную цитадель старого режима. Они уже были победителями и желали наслаждаться плодами своей победы, сами поглощая марочные вина и коньяки. Гуляли флотские так широко, что часто дело доходило до открытых бандитских нападений пьяных матросов на патрулирующих милиционеров. Поэтому матросов из дворца убрали, а в караул во дворец поставили солдат Преображенского полка. Но преображенцев хватило лишь на несколько дней, после чего их самих надо было спасать от белой горячки. Пришлось снова вызывать матросов. Но разве пчелы могут воевать с медом!
Что делать дальше, никто не знал. Пытаться отбить дворцовые запасы вина силой, было нельзя – это вызвало бы неминуемое кровопролитие. Было предложение переправить вино через Кронштадт в Швецию и там продать. Но от него сразу же отказались. Если бы вино попало в Кронштадт, то братва оттуда его уже бы не отдала.
По воспоминаниям писателя Ивана Бунина, балтийские матросы вообще всем другим алкогольным напиткам предпочитали в те дни французский коньяк марки «Martell». Что тут сказать? Только то, что дотоле не видевшие ничего кроме казенной водки и самогона, братишки быстро сумели оценить прекрасное…
Возможно, именно тогда родился этот старый-престарый анекдот:
– Смольный?! Пиво или водка есть?
– Нет.
– А где есть?
– В Зимнем.
– На штурм! Ура-а-а-!!!
Выход из непростого положения нашел бывший член Центробалта унтер-офицер Г.П. Галкин, предложивший объявить, что вино из царских подвалов в ознаменование победы революции передается матросам и солдатам и будет ежедневно отпускаться представителям частей из расчета две бутылки на человека в день. Но если с вином из погребов Зимнего дворца, хоть таким образом, но удалось навести относительный порядок, то с множество других винных складов в столице проблема осталась.
Что касается матросов, то, после взятия Зимнего дворца, наводя «свой» порядок в центре города, они много внимания уделяли пьяным. Однако число пьяных при этом не только не уменьшалось, а, наоборот, увеличивалось. При этом пьяницы вовсе не избегали матросов, а, наоборот, начали сбегаться со всего города к стоящим на Неве кораблям. Вскоре у каждого из кораблей шли массовые попойки. Причиной этого был теплый прием нередко оказываемый матросами братскому питерскому люмпену. Кроме этого матросы не брезговали и торговать излишками.
При этом, свергнув Временное правительство, революционные матросы совсем не торопились возвращаться в Кронштадт и Гельсингфорс. Еще бы, ведь в Петрограде перед ними раскрывались такие перспективы, от возможности прильнуть к нескончаемым винным запасам до вседозволенности в экспроприации ценностей у буржуев!
В те дни в столице распевали частушки:
Из воспоминаний анархиста Ф.П. Другова: «…Вспомнили, что помимо царского вина есть еще вино в других подвалах города. На помощь солдатам пришли доброхоты из народа, которые разведывали, где находятся частные погреба и наводили солдат на мысль о разгроме этих погребов. Для ВРК (Военно-революционный комитет – В.Ш.) наступил самый критический период за все время переворота. По улицам бродили пьяные банды, терроризируя население стрельбой. Разгорелась вражда между солдатами и большевиками, иногда противодействовавшим погромам. В силах революции намечался раскол. В ВРК царило смятение. Телефоны заливались пронзительным треском: «Громят, громят!» Дежурный член комитета снимал трубку и автоматически уже спрашивал только: «Где?», записывал адрес и тут же вешал рубку. Вопли и подробности его уже не волновали… Все свободные от караула солдаты латышских полков, состоявшие почти сплошь из большевиков с анархическим уклоном, были высланы на грузовиках для ликвидации погромов. Но это было непросто, солдаты громили винные погреба при полном вооружении, а иногда даже под прикрытием пулеметов. На улицы, где кутили солдаты, нельзя было высунуть носа, кругом носились пули, это солдаты отпугивали штатских от вина. Случайно подвернувшихся солдат из других частей силой затаскивали в погреб и накачивали вином. При такой обстановке, естественно, всякое появление большевиков вызывало форменное сражение, рабочие стали отказываться от участия в ликвидации погромов. Матросы тоже отказывались выступать против солдат. Погромная волна продолжалась несколько месяцев и кончилась только после того, как все винные склады были уничтожены».