Стивен Харнер.
Старший из детей породнившихся семей Саймона и Хилды, он приходился Джулии сводным братом. Девушка редко позволяла себе думать о нем, поскольку в памяти сразу возникал его образ, ничуть не померкший за те девять лет, что минули с их последней встречи. К несчастью, любовь, тайно хранимая Джулией в сердце, тоже ничуть не померкла. Она так живо ощущала его присутствие, словно Стивен сейчас сидел с ней в машине.
В двадцать пять лет Стивен — старший сын мачехи Джулии — имел рост шесть футов и полтора дюйма, был гибок и тонок как тростинка. Копна иссиня-черных волос, выразительные резкие черты лица гармонировали с холодным непроницаемым взглядом темных глаз. Джулия прекрасно помнила, что в первую встречу, несмотря на молодость, Стив показался ей зрелым и респектабельным. Однако лицо его часто озарялось широкой белозубой улыбкой, которая навевала мысль о сидящем в нем бесенке.
Стивен обладал магнетизмом, силу которого Джулия впервые ощутила на себе в четыре года, когда отец привел свою будущую жену Хилду и ее детей познакомиться с Джулией и ее младшей сестрой Агнес.
Даже в двенадцать лет, нескладный, с ломающимся голосом, Стив очаровывал, так сказать, играючи. Незаметно подмигнув Джулии, он заговорщицки улыбнулся и одарил уменьшительным «Джули». Этого оказалось достаточно, чтобы сразу же по самую макушку девочка погрузилась в состояние полнейшего обожания сводного брата.
Мне никогда не избавиться от этого, думала Джулия. Я даже не заметила, когда детское обожание превратилось в безоглядную любовь. Запретную любовь, любовь, которая вынудила Стива покинуть семью.
Раздавшийся где-то сбоку визг тормозов вывел Джулию из транса. Нашла о чем думать за рулем, так недолго и в аварию попасть. Образы прошлого растаяли, и Джулия вздохнула с облегчением. Слишком больно бередить душу воспоминаниями о том безумии.
Строго-настрого приказав себе не давать воли воображению, Джулия сосредоточилась исключительно на том, как доставить себя домой без приключений.
Хилда ожидала приемную дочь в празднично украшенном холле большого старого дома, построенного в викторианском стиле. Как и все в городке, семья Робертсон уже в конце ноября украсила комнаты к Рождеству. Горожане питали слабость к приготовлениям к празднику, а также спешили управиться с украшением витрин и домов перед наплывом туристов, которых с каждым годом перед Рождеством приезжало к ним все больше и больше.
— Я уже начала волноваться, — захлопотала Хилда, помогая Джулии снять пальто и вешая его в стенной шкафчик. — Твой отец уже два часа как дома. Почему ты задержалась?
— Пришлось кое-что доделывать, — пояснила Джулия, растирая озябшие пальцы. — А машины на дорогах тащатся как черепахи.
— Ну ладно, по крайней мере, ты дома, цела и невредима, — облегченно вздохнула Хилда. — А ты заметила, какой снег сегодня красивый? Перед Рождеством он всегда кажется особенным, согласна?
— Красивый, — усмехнулась Джулия. — Но еще и мокрый.
Хилда нахмурилась, заметив, что туфли девушки промокли.
— Тебе надо принять душ и переодеться, — велела она. — Есть хочешь?
— Очень, — призналась Джулия, послушно направляясь к лестнице на второй этаж. — Что-нибудь осталось?
— Ну что ты, дорогая, — с упреком сказала Хилда. — Мы еще не садились обедать. Ждали тебя.
— Ох, зачем же, — бросила Джулия через плечо. — Но все равно спасибо. А где папа?
— Разговаривает по телефону с Фредди. — Выражение лица женщины смягчилось, как всегда, когда она упоминала младшего сына. — Ты же знаешь отца, — продолжала она, улыбаясь Джулии. — Саймон хочет точно знать, когда приедет наш малыш.
— А Фредди разве не сказал, когда звонил прошлый раз? — спросила Джулия уже со ступенек.
— Нет, он… — Хилда спохватилась и сердито крикнула: — Дорогая, ты продрогнешь до костей, если не снимешь с себя мокрую обувь. Давай побыстрей. Поговорим за обедом.
— Иду, иду, — улыбнулась Джулия, поднимаясь по лестнице. — Дай мне двадцать минут.
Но уже через четверть часа приятно согретая горячим душем Джулия вошла в столовую. На ней были шерстяные брючки и длинный свитер, волосы стянуты в «конский» хвост, что делало двадцатишестилетнюю Джулию похожей на подростка.
— Ммм, какой запах, — сказала она, глубоко вдыхая ароматный пар, поднимающийся из супницы, которая стояла на длинном обеденном столе красного дерева. — Из чего бы это ни было приготовлено, пахнет восхитительно.
Саймон снисходительно хмыкнул и, подойдя к дочери, запечатлел на ее щеке поцелуй.